|
||||
|
| |||||
30 июля 1898 года (126 лет назад) введена в строй первая линия московской канализации30 июля 1898 года была введена в строй первая линия московской канализации.
«Тема общественных туалетов является очень История московской канализацииРаботы по устройству канализации в Москве По свидетельствам иностранных путешественников, жители Москвы в XVII в. выбрасывали экскременты и выливали нечистоты на дворы или на улицу. Например, даже на Тверской улице текли зловонные ручьи нечистот - вытекали они в основном из-под деревянных заборов, которыми огораживались дворы. В старину, ещё до устройства бульваров, по Садовым улицам шёл крепостной вал со рвом. В дождливую погоду ров наполнялся водой, которая в сухое время страшно загрязнялась, плесневела и издавала зловоние. Аналогичное зрелище представляли Болото, Балчуг и Садовники: весной они затоплялись полой водой Москва-реки, в течение всего лета подсыхали и благоухали брошенными в воду продуктами разложения. В самом центре города текла маленькая речка Неглинная, страшно загрязнённая нечистотами и отбросами. По её берегам всегда лежали кучи навоза и гниющего мусора. Позднее в разных местах дворов стали рыть глубокие ямы для надворных клозетов. Когда яма наполнялась, рыли другую и нужник переносили. Золотарный промысел - вывоз экскрементов из города - был неразвит. Хозяйственные воды выливались прямо во дворы. Бойни, фабрики, бани сливали ежедневно сточные воды в ближайшие речки и ручьи. Конский навоз, мусор и снег тоже практически не убирались. Как и во многих городах, в Москве существовали сточные канавы и каналы, кое-где прокладывались подземные трубы. Они устраивались для стока дождевой и хозяйственной воды, но, как и повсюду, жители в них сбрасывали "золото". Бороться, разумеется, с эти власти пытались. Указывают летописи исторические, что в начале XIV веке были вырыты для отвода в Москве каналы подземные вод сточных. Трубы водосточной постройка от центральной части Кремля Москвы до реки Москвы датируется 1367 годом. 9 апреля 1699 г. Пётр I издал указ "о соблюдении чистоты в Москве и о наказании за выбрасывание сору и всякого помёту на улицы и переулки". Он гласил: "На Москве по большим улицам и по переулкам чтоб помёту и мертвечины нигде, ни против чьего двора, не было, а было б везде чисто, и о том указал великий Государь сказать на Москве всяких чинов людям..." В Немецкой слободе (предместье за Покровскими воротами) в те годы после сильного дождя, как писал современник, "улицы стали непроходимыми, повсюду там разбросаны повозки, которые так глубоко засели в грязь, что лошади бессильны их вытащить". По описанию другого очевидца, грязь на улицах этой слободы весной 1702 г. "доходила лошадям по брюхо". По приказу Петра были проведены осушение и очистка местности. Но на санитарном состоянии Москвы в целом эти меры не сказались. Даже в Кремле дело обстояло неважно, особенно после того, как Пётр I разместил здесь Коллегии со всей обслугой. 25 октября 1727 г. начальство Казённого двора, в котором хранилась древняя золотая и серебряная посуда и все царские драгоценности, сделало следующую запись в Журнале Оружейной палаты: "От старого и доимочного приказов всякой помётной и непотребный сор от нужников и от постою лошадей подвергает царскую казну немалой опасности, ибо от того является смрадный дух, а от того духа Его Императорского Величества золотой и серебряной посуде и иной казне ожидать опасной вреды, отчего б не почернела". После смерти Петра Кремль был так загрязнён, что перед каждой коронацией - а цари в этот период сменялись часто - площадь между соборами, перед Красным крыльцом приходилось с трудом очищать от камней, сора и нечистот. Деревянные мостовые Москвы в XVII - XVIII вв. были настолько занесены грязью, что во время крестных ходов и выездов царей впереди шли специальные метельщики (до 130 человек), очищавшие дорогу. При таком уровне санитарии и благоустройства в старину Москву то и дело посещали всякие "моры", уносившие от четверти до половины населения. В 1771 г. пронесшаяся над Москвой "моровая язва" (эпидемия чумы) унесла в могилу больше трети населения и сопровождалась "чумным бунтом", во время которого был убит архиепископ. Пытаясь предотвратить распространение заразы, архиепископ московский Амвросий запретил устраивать крестные ходы и массовые моления, за что был растерзан толпой в зачумленной Москве. Единственным средством, повышавшим санитарию и способствовавшим благоустройству города, служили, как это ни грустно, другие стихийные бедствия - пожары. Деревянная Москва от них выгорала почти целиком по нескольку раз в столетие; с домами сгорали скопившиеся в них нечистоты, отбросы и насекомые. Отстраиваясь заново, Москва на несколько лет улучшала своё санитарное состояние. Позже своим указом Екатерина II повелела «запретить накрепко и наблюдать неослабно того, чтобы в реку-Москву и текущие через город протчие воды никакого хламу и сору никто не бросал и не вывозил нечистот на лед». Загрязнение прудов, рек и ручьев тем не менее продолжалось, заваливались берега водоемов отбросами и мусором. Речка Неглинная настолько была загрязнена в 1787 году стекавшими нечистотами с улиц, сто для употребления вода ее стала непригодной. С целью со всем безобразием этим борьбы была создана система ассенизационная, с современной канализационной не имевшая ничего общего и сегодня знакомая лишь жителям деревенским. Хозяйственные отбросы и нечистоты собирались в помойницах и выгребах. Затем, через определенные временные промежутки вывозили отбросы транспортом особым, которые назывались обозами ассенизационными. Обоз такой состоял из нехитрых телег, на которых были бочки и кадки с высокими черпаками. Когда становились свободными улицы, с полуночи и до утра раннего нехитрый транспорт этот вывозил из города нечистоты, из открытых бочек расплескивая нередко благоуханное содержимое. В тишине спящего города раздавался невообразимый грохот — это по булыжным мостовым проезжали на телегах золотари, у которых обода колес были из железа (на резиновом ходу стали делать телеги позже). Жители роптали, и Городской Думе приходилось таким образом устраивать схему движения ассенизационных обозов, чтобы маршрут их не проходил дольше двух месяцев по одним улицам. В своих мемуарах историк Богословский М.М. писал «…рабочие обозов ассенизационных крайне плохо одеты, грязные, оборванцы совсем, — последним делом было уже это занятие, крайняя нужда к которому приводила, — предметом юмористики были они для московских обывателей. Золотарями, ночными рыцарями называли их очевидно по ассоциации с контрастом. Бывало, когда мчится из нескольких бочек обоз наподобие пожарных…. Иной обыватель веселый во все горло орет обозникам: Пожар где? Пожар где?». В своих воспоминания Бахрушин Ю.А. рисует подобные же картины: «…на укрепленных пластичными длинными жердями козлах к ходу полка, золоторотцы тряслись, меланхолически лошадей понукая и закусывая со смаком на ходу калачом свежим (в форме замка с ручкой - дужкой тонкой булка пшеничная придумана была булочниками московскими для рыцарей ночных. Съедалась булка, а ручка-дужка запачканная выбрасывалась) или ситного куском. Отворачивались тогда прохожие, бормотали носы затыкая: брокар едет… (от слова брокать, т.е. бросать). Располагались обозы днем в устроенных дворах специальных (парках) — ассенизационных. В Покровском, Калужском, Северном конных парках обозных во второй половине XIX века 435 лошадей насчитывалось, в Сокольническом и Спасском парках ассенизационных 169, в обозах конных подрядчиков частных — 300 лошадей. С вывозом отбросов и мусора из города не справлялись эти парки. При устройстве водопровода Мытищинского Фридрих Бауэр положил начало отвода вод сточных. В «Проекте в город столичный Москва водопровода проведении» 1780 года пишет генерал Бауэр: «Я проект мой предлагаю о проведении в город сей не только количества довольного воды чистой, но и об истребления нечистот всяких из города способе, к чему попадает речка Неглинная». Как же генерал поступает? Река Неглинка по его проекту между Трубной и Самотечной площадями в закрытый канал заключается. Внушительны его размеры: высота 2,1 метра, ширина — 2,4 метра. Но так как «в него могущая собираться из града нечистота всякая себе найдет сток в открытом канале», то устраивает Бауэр при пруде Самотечном и промывной специальный резервуар еще. Предусмотрительный генерал однако не ограничивается только одним резервуаром Самотечным. Самой Москвы—реки во избежание загрязнения нечистотами канала большого, выдвигает он решение остроумное. В реку при впадении канала строится отстойник-резервуар. А подземный выпуск для его опорожнения. Об удалении осадка Бауэр также позаботился: «Позволится брать охотникам до садов оную для утучнения своих земель; а буде пользоваться ею не захотят, то употребляться она станет для засыпки понемногу буерака большого». Идет время. Совершенствуется подземная Москва, и каналы Неглинный и Самотечный после 1812 года перекрываются добротными сводами. Еще через пять лет «Комиссия для строений», утвержденная к тому времени, заканчивает строительство канала между Трубной и Самотечной площадями. Общая длина его составляет три километра. Над ним размещается Цветной бульвар, Неглинный проезд, и был разбит знаменитый Александровский сад. В 1820-е гг. был перестроен водопровод, расширена его городская сеть. (Этот водопровод, созданный в 1804 г., доставлял грунтовую воду из села Мытищи к нескольким точкам в городе - фонтанам, из которых горожане и брали воду.) Эта система, однако, проблем всех не решала. Количество жителей и отходов их жизнедеятельности постепенно росло, и Неглинка со своей ролью справляться перестала, город постепенно возвращался к прежнему состоянию. Вот какую характеристику Москвы середины XIX в. дал в своих воспоминаниях московский старожил, известный судебный деятель Н.В. Давыдов: "Грязи и навозу на улицах, особенно весною и осенью, было весьма достаточно, так что пешеходы теряли в грязи калоши, а иной раз нанимали извозчика специально для переправы на другую сторону площади... зловоние разных оттенков всецело господствовало над Москвой". Места стоянок извозчиков, постоялые дворы, трактиры и тому подобные заведения, а также все почти уличные углы, разные закоулочки (а их было много!) и крытые ворота домов, несмотря на надписи "строго воспрещается..." были очагами испорченного воздуха. А что за зловоние держалось безысходно хотя бы на Тверской, между Охотным рядом и той стороной, где Лоскутная гостиница! А вот что писала в 1871 г. газета "Русская летопись" о центральной части города: "С какой стороны ни подойдёшь к ней, страшное зловоние встречает вас на самом пороге. Идём по запаху. Вот Красная площадь и на ней монумент освободителей России в 1612 г. Вокруг него настоящая зараза от текущих по сторонам вонючих потоков. Около памятника будки, на манер парижских писсуаров; к ним и подойти противно. Ручьи текут вниз по горе около самых лавок с фруктами". С внутренних дворов "нередко целые ручьи вонючих нечистот текут прямо на улицы... Отхожие места сколочены из дерева, насквозь прогнившего и пропитанного нечистотами, дезинфекции не проводится никакой... Москва завалена и залита нечистотами внутри и обложена ими снаружи... По этой части Москва - поистине золотое дно; это - русская Калифорния, ожидающая разработки. Только копните её поглубже даже простой лопатой, и драгоценная добыча превзойдёт самые смелые ожидания". К счастью, в это время наступила новая эра в истории благоустройства. После реформы городского самоуправления 1870 г. правительство, в лице генерал-губернатора Москвы, до сих пор занимавшееся вопросами городского хозяйства, стало передавать их Городской Думе. В результате в течение нескольких десятилетий в этой области был проделан больший путь, чем в течение столетий под руководством правительства. С 70-х гг. воду стали проводить в дома и квартиры. В 80-х главный водосток Москвы - река Неглинная - был капитально перестроен, сооружён ряд новых водостоков. В городской смете впервые появились расходы на ассенизацию. Мысль о сооружении в Москве канализации была высказана впервые инженером-гидротехником М.А. Поповым. Он по собственной инициативе составил проект, проведя предварительные изыскания за свой счёт, и представил его в 1874 г. в Городскую Думу. После этого была образована особая Комиссия для изучения вопроса о канализировании Москвы. Как ни странно, были и противники московской канализации. Так, доцент Московского университета доктор П.И. Медведев писал в 1879 г., что "такое мероприятие, как канализация, несовместимо с неряшеством и нашим "авось"... Если мы не способны содержать в чистоте улицы и своё жилье, удалять скопища нечистот из города и обеспечить его водой, то будем ли мы в состоянии содержать в надлежащей исправности такое сложное дело, как канализация?" В своих аргументах доцент ссылался на равнодушие горожан к санитарному состоянию Москвы и связанные с этим постоянные поломки ватерклозетов, труб и прочей техники. "Домовладельцы, жители и администрация не чувствуют необходимости содержать город в чистоте, не поражаются его зловонием и не считают большим проступком спуск из помойных и выгребных ям жидких нечистот на улицы.." Но всё же необходимость строительства канализации была очевидна. В 1880 г. один из гласных предложил Думе пригласить в Москву для консультации инженера Дж. Гобрехта, строителя сточной сети Берлина. Гобрехт прибыл, ознакомился с проектом Попова, отозвался сначала положительно, а по возвращении в Берлин - очень критически. Тогда Дума предложила составить проект Гобрехту, и в 1881 г. с ним был заключён контракт. Он составил проект, который предполагал подъём многих московских улиц для строительства и прокладки труб (там, где прокладка труб предполагалась выше существующей мостовой). Осуществление проекта вылилось бы в фантастическую сумму. Комиссия Русского Технического Общества, рассмотрев проект, обратила внимание на два момента: "стоимость работ делает их совершенно невозможными; к тому же время, необходимое для столь громадного переустройства города, невозможно даже определить..." Проекты Попова и Гобрехта не один год рассматривались в разных учреждениях и инстанциях, но ни один ни другой не получили осуществления. Это были проекты полной сплавной системы, когда атмосферные осадки и нечистоты попадают в единую сточную сеть. В 1886 г. вопрос о канализации Москвы принял новый оборот. Городской инженер В. Д. Кастальский предложил проект раздельной сплавной канализации (только для нечистот) - значительно меньшей стоимости и при строительстве и в эксплуатации, хотя с меньшими санитарными преимуществами. Прошло еще шесть лет, а сооружение канализационной системы в Москве так и не началось. И только с приходом городского головы Н.А. Алексеева на рассмотрение Городской Думы был вынесен и утвержден в Министерстве путем сообщения в 1892 году проект раздельного канализования столицы, разработанный группой городских инженеров В.Д. Кастальским, Н.М. Левачевым, П.Л. Николаенко, А.А. Семеновым, В.К. Шпейером во главе с П.В. Труниным. После прокладки канализационного коллектора вблизи Угловой (Собакиной, Арсенальной) башни Кремля исчез обильный родник с чистой и прозрачной водой, выбивавшийся в подземелье башни и с XV века служивший одним из источников водоснабжения Кремля. Поначалу к сети было присоединено 219 домовладений. С этого момента начала действовать Главная насосная станция (на левом берегу Москва-реки, у Ново-Спасского монастыря), нагнетавшая сточные воды в загородный канализационный канал. Сточная сеть охватывала внутренний округ в черте Садовой с присоединением Хамовников, участка Мещанской части и Тверских улиц. Таким образом, московская канализация ведет свой отсчет с 30 июля 1898 года, когда Главная насосная станция начала перекачку сточных вод на Люблинские поля орошения. Окраины города, населенные рабочими и беднотой, были погружены во мрак и утопали в грязи. Запах нечистот давал о себе знать уже на дальних подъездах к первопрестольной. Тогдашняя Москва, не имевшая никакой канализации, все заботы об удалении отходов своей жизнедеятельности возлагала на многочисленные обозы отходников, так называемых, «золотарей». С полуночи до раннего утра эти нехитрые сооружения, громыхая, разъезжали по булыжным и ухабистым московским улицам, расплескивая из открытых бочек «благоуханное» содержимое. Рост населения Москвы, развитие её промышленности и создание нового Москворецкого водопровода заставили сразу же после открытия первой очереди канализации начать работу по устройству второй. Проект второй очереди был составлен для всего города - на тот момент границы Москвы очерчивал Камер-Коллежский вал. В 1911 г. приступили к широкомасштабным работам. К 1913 г. к сети было присоединено уже 6000 домов, ежедневно удалялось до 6 млн. вёдер жидких отбросов; твёрдые отвозились на свалки. По трубам сточные воды удалялись за город на специально приспособленные "поля орошения и перемежающего фильтрования через почву" близ станции Люблино Московско-Курской ж/д и близ станции Люберцы Казанской ж/д. Канализация строилась Московской Городской управой на принципе самоокупаемости - расходы покрывались доходами. Средства для содержания канализации и погашения займов на её строительство получались от домовладельцев. Для этого было два вида сборов: единовременный (за присоединение к сети) и ежегодный (за пользование). Поначалу присоединение домовладений к канализации было добровольным и шло медленно. В 1912 г. по ходатайству Городской Думы правительство ввело обязательное присоединение. В начале XX века из 1063 городов и населённых пунктов Российской империи нормальная сплавная канализация имелась лишь в 11 городах. В это число не входила тогдашняя столица России - Петербург, а Москва успела канализоваться только в пределах Садового кольца. Работы по канализации второй очереди планировалось завершить в 1917 г., но не удалось, и к началу революции к сточной сети была подсоединена только треть домов в Москве, и то в центре города. Ассенизационные обозы и свалки оставались источником не только зловония, но и распространения многих кишечных и лёгочных заболеваний. Во время Первой мировой войны санитарные условия города становились всё хуже. К моменту Октябрьской революции в городе накопились миллионы пудов нечистот и десятки тысяч возов мусора. Гражданская война, голод, холод, эпидемии сыпного тифа и другие бедствия, обрушившиеся на Москву в 1918 - 1920 гг., разрушили многое в городском хозяйстве. В феврале 20-го, ввиду катастрофического положения дела очистки, даже была учреждена Чрезвычайная санитарная комиссия. Об исключительно тяжёлом положении дел с очисткой писал журнал "Коммунальное хозяйство" в феврале 22-го: "По указанию санитарных врачей, к 1922 году очистка Москвы местами понизилась на 75%. Количество подлежащих вывозу нечистот достигает уже одного миллиона бочек. Так или иначе, Москва загрязнена до чрезвычайности, её почва пресыщена нечистотами". На тот момент две трети домов Москвы вообще были без канализации. В остальных домах сточная сеть работала с перебоями. Спасали большие запасы труб и других частей (ещё до революции заготовленных для расширения строительства), а также уменьшение к 1920 г. населения в два раза по сравнению с 1915 г. И уменьшение его отходов. "Как одно из особенно характерных явлений последнего времени в ходе очистки сточной жидкости на полях орошения следует отметить падение концентрации сточной жидкости, начавшееся ещё в 1917 году, но особенно сильное (в два раза) в 1919 г., стоящее, вероятно, в связи с характером питания населения", - читаем в сборнике "Красная Москва" 1920 г. "Что касается домовой канализации, то она в большинстве владений пришла к полному упадку: канализованные сооружения изломаны, трубы пробиты; пользование приёмниками крайне неряшливое - клозеты загрязнены, в раковинах мусор, промывка почти не производится. При прочистках труб обнаруживаются камни, поленья, тряпки и др. твёрдые предметы. Минувшей зимой канализация бездействовала в 2000 домах с приблизительно 140 тысячами жителей". В 1923 г. для воздействия на население в отношении более бережного использования сортиров было издано "Обязательное постановление о порядке пользования канализацией и об её содержании". Одновременно было решено возобновить строительство. Третья очередь московской канализации строилась за счёт золотого займа. В 1923 году Моссовет отпустил на эти нужды кредит в 550 тыс. золотых рублей, благодаря чему впервые за последние 6 лет появилась возможность возобновить это важное строительство. Правда, даже эта сумма была весьма скромной по сравнению с дореволюционными затратами. В 1924 г. канализация в основном была закончена в границах Камер-Коллежского вала и даже частью вне их. Теперь сточная сеть обслуживала дома с населением в 1,15 млн. человек. Ещё через 10 лет - вдвое больше; к сети подсоединялись рабочие и промышленные районы. К концу 30-х город вырос необычайно: ежедневно с предприятий и жилых домов в канализацию поступало количество сточных вод, по объёму почти равное Москва-реке. При таких объёмах использовать для их очистки поля орошения было бы невозможно: пришлось бы занять такими полями почти все окрестности города. Взамен были построены станции аэрации, где использовались биохимические способы очистки. Так в конце 30-х гг. Москва оказалась наконец канализованным городом. При строительстве новых районов одновременно строилась и сточная сеть для них. Этапы развития московской канализации тесно связаны с развитием и ростом столицы. В конце 20-х годов Москва приступила к освоению интенсивных методов очистки на небольших станциях аэрации, каждая из которых представляла собой уникальный комплекс очистных сооружений. Построены Кожуховская станция аэрофильтрации, Закрестовская и Филевская станции аэрации - первые станции полной биологической очистки. Опыт, накопленный на этих сооружениях, позволил уже во второй половине 30-х годов приступить к проектированию и строительству крупных станций аэрации. Знаменательным итогом стала Люблинская станция аэрации, производительность которой составила 500 тыс. куб. м в сутки, в 1938 году была введена в эксплуатацию. Станция явилась масштабным достижением отечественной школы канализации того времени. В этот период были сформированы основы отечественной практики очистки сточных вод и обработки осадков, определены теоретические принципы расчета очистных сооружений, на которых все последующие годы, вплоть до сегодняшнего дня, строилась, развивалась и совершенствовалась отечественная канализация. В середине 50-х годов московская канализация приступила к созданию мощных систем водоотведения и транспортировки сточных вод от промышленных гигантов столицы и быстрорастущих жилых новостроек к очистным сооружениям города. В эти годы развитие московской канализации шло по новому пути - централизации, заключавшейся в закрытии небольших станций с одновременным формированием двух основных бассейнов канализования - Курьяновского и Люберецкого. В 1950 году введена в эксплуатацию Курьяновская станция аэрации, производительность которой в 70-х годах достигла 3,125 млн.куб.м в сутки, в 1963 году - Люберецкая станция аэрации, мощность которой в настоящее время достигла 3 млн.куб.м в сутки.Особой страницей в истории московской канализации вписана Зеленоградская станция аэрации мощностью 90 млн.куб.м в сутки, которая введена в 1962 году. На станции впервые в России применена доочистка и дезинфекция сточных вод, что позволило обеспечить безопасность очищенных стоков на уровне питьевой воды. Именно в этот период на базе опыта Зеленоградской станции аэрации в 70-х годах в Москве определилось новое направление в области экономии водных ресурсов - техническое водоснабжение на основе доочищенных сточных вод, которое внедрено на Курьяновской станции аэрации. Вплоть до конца 70-х годов строительство объектов канализации велось невероятными темпами, благодаря чему полностью был прекращен сброс неочищенных сточных вод в водоемы города. Последние десятилетия прошлого века московская канализация успешно решала проблему обработки осадков сточных вод. Впервые в отечественной практике создан мощный комплекс по механическому обезвоживанию осадков городских сточных вод. Успешно решена проблема рекультивации территорий бывших Люблинских полей фильтрации, на месте которых реализован не имеющий мировых аналогов грандиозный проект по созданию одного из красивейших жилых районов - Марьинского парка. Дальнейшее развитие сооружений для обработки и утилизации осадка ориентировано на создание технологически законченного цикла путем завершения работ по внедрению мощностей для механического обезвоживания и переработки осадка, накопленного на иловых площадках, с последующим депонированием на этих территориях. В конце 90-х годов стартовало новое направление по созданию локальных систем канализования новых районов города и за его пределами со строительством небольших станций аэрации. Примером является станция в Южном Бутове и новые сооружения г. Зеленограде, построенные по концессионной модели БООТ, с полностью автоматизированным технологическим процессом. Эксплуатация систем водоотведения сегодня осуществляется на основе широкого использования методов телевизионной диагностики технического состояния сети, бестраншейной реконструкции трубопроводов. Управление работой канализационной системы города осуществляется на основе компьютерного моделирования с применением специального программного обеспечения. На большинстве канализационных насосных станциях внедрена автоматизированная система централизованного диспетчерского контроля и управления, широко используется высоконадежное, экономичное насосное оборудование. Протяженность канализационной сети сегодня 7000 км и равняется расстоянию между Москвой и Новосибирском. Источник АрхСортир |
Идея, дизайн и движок сайта: Вадим Третьяков
Исторический консультант и литературный редактор: Елена Широкова
2006-2019
полная версия сайта