Литературно-исторические заметки юного техника

Ptiburdukov.RU
сегодня8декабря2024

Наверх

1 июля 1917 года (107 лет назад) началось июньское 1917 года наступление


"Наступление 18 июня было организовано Керенским под явным давлением Антанты, которая была заинтересована в том, чтобы немецкие войска были отвлечены на Восточный фронт. Подготовляя это наступление, Керенский и военное командование знали, что армия не обладает ни техническими, ни моральными предпосылками для его проведения… В конечном итоге это наступление обратилось против его организаторов, ибо новое преступно провоцированное поражение сильно революционизировало солдатские массы и тем самым создало благоприятную почву для большевистской агитации за мир".
Л.Д.Троцкий

Июньское наступление 1917 года, часто называемое в литературе «наступлением Керенского» — последнее наступление русских войск в ходе Первой мировой войны. Наступление было блестяще подготовлено русским командованием, но столь же блестяще провалилось из-за катастрофического падения дисциплины в русских войсках, связанного с действиями Временного правительства весной-летом 1917 года.

Весьма немногочисленная советская историография, посвящённая этому событию, однозначно расценивала июньское наступление как авантюру Временного правительства, направленную на бессмысленное пролитие русской крови в угоду хищническим интересам союзных держав.

Во времена так называемых «демократических преобразований» на обломках бывшей советской империи началась кампания по неоправданной романтизации февраля 1917 года и деятелей февральской революции. В неё включились виднейшие российские историки, утверждавшие, что именно тогда, в феврале 1917-го, в России впервые пришли к власти подлинно демократические силы, лучшие люди того времени. Они якобы были способны мирным путём разрешить все внутриполитические проблемы, провести масштабные экономические реформы, а также успешно вывести страну из затянувшейся войны. И всё это обязательно бы проделали такие замечательные люди как Милюков, Гучков, Керенский и даже бывший террорист Савинков и Ко, если бы им не помешали коварные большевики, подкупленные пресловутым германским золотом.

Сегодня эта точка зрения выглядит по меньшей мере смешно. Не только историкам, но и любому человеку, пытавшемуся отследить по имеющимся документам хронологию событий февраля-октября 1917 года, становится очевидно: именно деятельность Временного правительства под руководством А.Ф. Керенского и подобных ему «демократов» в кратчайшие сроки привела страну к полному политическому и экономическому хаосу. Ряд политических кризисов, министерская чехарда, развал всех прежних государственных институтов, а особенно русской армии в период военных действий — всё это в конечном итоге привело к полному безвластию, сделав возможным явление большевиков. Заключение большевистским правительством позорного Брестского мира (1918) автоматически перевело Россию из лагеря держав победительниц в Первой мировой войне в стан держав побеждённых.

Кому же всё это было выгодно?

Оказавшиеся в эмиграции члены Временного правительства, вне зависимости от своей партийной принадлежности и политических взглядов, в один голос обвиняли спецслужбы Германии и Австро-Венгрии: дескать, во всём виноваты немцы, приславшие в Россию целый вагон левых радикалов во главе с Лениным.

Но бывшие противники Российской империи, закрутившись в вихре собственных революционных событий, даже не смогли воспользоваться плодами своей идеологической диверсии. Австро-Венгрия перестала существовать как государственное образование, а поверженная Германия также не смогла удержать территории, отторгнутые от России в результате Брестского мира. В конечном итоге, на них возникли самостоятельные государственные образования во многом зависимые от держав Антанты (Польша, Прибалтийские государства и т.п.)

Получается, что вывести Россию из войны, уничтожив её экономически и политически, накануне общей победы было выгодно только державам Антанты.

После февральской революции 1917 года они тут же признали новоявленное Временное правительство, одобрили его во многом ошибочные мероприятия в армии, обещали свою поддержку и потребовали дальнейшего исполнения союзнических обязательств в виде наступления на Восточном фронте. Так после удачного грабежа руководство бандитской шайки обычно избавляется от ненужных подельников-исполнителей, чтобы не делиться добычей.

Именно с этой точки зрения сегодня и следует рассматривать июньское наступление 1917 года, приведшее к очередному кризису Временного правительства, окончательному развалу европейского Восточного фронта, развалу русской армии, корниловскому мятежу, октябрьскому перевороту, заключению Брестского мира и кровопролитнейшей гражданской войне.

План июньского наступления 1917 года

Подготовка России к кампании 1917 года началась с межсоюзнической конференции в Шантильи (Франция) 15-16 ноября 1916 года. На конференции было принято решение о согласованных действиях держав-союзников в будущем году для достижения решающего успеха в военных действиях.

В соответствии с этим решением верховный главнокомандующий император Николай II 24 января 1917 года утвердил доклад генерала В. И. Ромейко-Гурко, временно (из-за болезни генерала М. В. Алексеева) исполнявшего обязанности начальника штаба главковерха.

Согласно этому докладу, наступление русской армии должно было начаться сразу на всех фронтах не позднее апреля 1917 года, т. е. одновременно с армиями союзников на Западном фронте.

Главный удар должен был наносить русский Юго-Западный фронт 11-й и 7-й армиями в общем направлении на Львов, а вспомогательный удар - 8-я армия а направлении Калущ, Болехов. На Румынском, фронте 4-й и 6-й русским армиям вместе с 1-й и 2-й румынскими армиями предстояло разгромить противника в районе Фокшан и занять Добруджу, а 9-й русской. армии - сковать противника в Карпатах, чтобы не дать ему возможности перебросить силы на юг. На Северный и Западный фронты возлагалось нанесение вспомогательных ударов на участках по выбору главнокомандующих.

Но пока верховное командование планировало летнюю кампанию 1917 года, которая, как казалось, должна была стать блестящим завершением Первой мировой войны, в Петрограде произошли события, известные в отечественной историографии как февральская буржуазно-демократическая революция.

«Приказ №1»

К 1 (14) марта 1917 года фактическая власть в Петрограде находилась у созданного вечером 27 февраля 1917 года Временного комитета Государственной думы (ВКГД), а также Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов.

«Вы в безопасности, Михаил Александрович, армия сегодня бастует!»
Немецкая карикатура. Адъютант Великому князю: «Вы в безопасности, Михаил Александрович, армия сегодня бастует!»

Петроградский совет поздно вечером 1 марта 1917 года выпустил свой печально знаменитый «Приказ №1», который был опубликован в утреннем выпуске официального советского органа «Изв?стія Петроградскаго Сов?та Рабочихъ и Солдатскихъ Депутатовъ».

«Приказ» создавался советом исключительно для войск Петроградского гарнизона, но был адресован всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и матросам флота для немедленного исполнения, а рабочим Петрограда для сведения.

В приказе предписывалось создать выборные комитеты из представителей нижних чинов. Главным в приказе № 1 был третий пункт, согласно которому во всех политических выступлениях воинские части подчинялись теперь не офицерам, а своим выборным комитетам и Совету. В приказе предусматривалось, что всякого рода оружие передаётся в распоряжение и под контроль солдатских комитетов.

Созданное 2 марта Временное правительство, сознавая всю пагубность для армии приказа №1, пыталось отмежеваться от него и минимизировать его последствия, но отменить так и не решилось. 5 марта Совет рабочих и солдатских депутатов отдал — в разъяснение и дополнение Приказа № 1 — скрепленный председателем военной комиссии Временного правительства приказ № 2, который, оставляя в силе все основные положения, установленные 1-м, добавлял: приказ № 1 установил комитеты, но не выборное начальство; тем не менее, все произведенные уже выборы офицеров должны остаться в силе; комитеты имеют право возражать против назначения начальников; все петроградские солдаты должны подчиняться политическому руководству исключительно Совета рабочих и солдатских депутатов, а в вопросах, относящихся до военной службы — военным властям.

С принятием приказа №1 в армии был нарушен основополагающий для любой армии принцип единоначалия. Главным следствием приказа №1 стало резкое падение дисциплины в войсках, раскол в высшем военном руководстве, дезориентация офицерского состава.

Апрельский кризис и несостоявшееся наступление

2 марта 1917 года верховный главнокомандующий Николай II отрёкся от престола. Первое Временное правительство (председатель князь Г.Е. Львов) заверило союзников, что новое руководство страны готово вести войну до победного конца, все обязательства и достигнутые ранее договорённости относительно совместных боевых действий весной-летом 1917 года остаются в силе.

Верховным главнокомандующим был назначен великий князь Николай Николаевич, уже бывший на этом посту с начала войны до 23 августа 1915 года. 10 марта в приказе №1 Николай Николаевич объявил о своём вступлении в должность главковерха, однако на следующий же день он был правительством от этой должности освобождён, оставив вместо себя временно исполняющим обязанности начальника штаба генерала М.В. Алексеева. Последнего, в результате проведённого Временным правительством опроса высших военачальников, оставили в должности, но Алексеев продержался на своём посту лишь до мая 1917 года.

генерал М.В. Алексеев

генерал М.В. Алексеев

Как трезво мыслящий военачальник, генерал Алексеев прекрасно понимал: масштабное наступление русских войск при сложившихся в стране внутриполитических обстоятельствах не только нежелательно, но и грозит гибелью для русской армии и государства в целом.

В письме к военному министру А.И. Гучкову от 12 марта генерал Алексеев писал:

«Мы приняли на этих конференциях [конференция в Шантильи 15-16 ноября 1916 года и в Петрограде в феврале 1917 года - Е.Ш.] известные обязательства, и теперь дело сводится к тому, чтобы с меньшей потерей нашего достоинства перед союзниками или отсрочить принятые обязательства или совсем уклониться от исполнения их. Обязательства эти сводятся к следующему положению: русские армии обязуются не позже, как через три недели после начала наступления союзников, атаковать противника... Придется высказать союзникам, что ранее июля они не могут на нас рассчитывать... Я это сделаю, но не могу взять на себя ответственности за те последствия, которые повлечет наше уклонение от выполнения принятых на себя обязательств. Мы находимся в столь большой зависимости от союзников в материальном и денежном отношении, что отказ союзников от помощи поставит нас в еще более тяжелое положение, чем мы находимся ныне... Таким образом, сила обстоятельств приводит нас к выводу, что в ближайшие 4 месяца наши армии должны были бы сидеть покойно, не предпринимая решительной, широкого масштаба, операции...»

Однако в первом Временном правительстве мнение верховного главнокомандующего никого не интересовало. Военный министр А.И. Гучков, хотя и прослыл в своё время завзятым дуэлянтом, на деле оставался штатским политиком, весьма далёким от проблем армии. Не располагая реальной опорой на военный силы, он так и не решился отменить солдатские комитеты и выборность командиров. Вместо этого министр занялся кадровой перетасовкой высшего командного состава, получившей в военной среде трагишутливое название «избиения младенцев». Целью данной операции, по словам самого же Гучкова, было «дать дорогу талантам», пополнить военное руководство «свежими, молодыми силами». На деле это весьма благое начинание вылилось в настоящую катастрофу для командования русской армии. В период боевых действий за несколько недель было уволено в резерв до полутораста старших начальников, в том числе 70 начальников пехотных и кавалерийских дивизий, которые должны были принимать участие в запланированном на апрель наступлении. Увольнения производились в соответствии со списком, представленным Гучкову дежурным генералом Ставки Кондзеровским. Этот список, дополненный потом многими графами различными лицами, пользовавшимися доверием Гучкова, и послужил основанием для «избиения» генералитета, а также и среднего командного состава, не готового принять революционные нововведения.

Кадровая чехарда привела к ещё большей неразберихе и падению дисциплины в армии, но Временное правительство не отказалось от своего настойчивого стремления начать наступление в апреле 1917 года, выполняя обязательства перед союзниками.

18 апреля министр иностранных дел Временного правительства П.Н. Милюков направил правительствам Англии и Франции ноту, подтверждающую, что Временное правительство будет продолжать войну до победного конца и выполнит все договоры царского правительства.

Это привело к народному возмущению, которое перелилось в массовые митинги и демонстрации. На улицы Петрограда вышли солдаты Финского, Московского, 180 полков и часть 2-го Балтийского флота - всего около 15 тыс. солдат и около 100 тысяч рабочих с требованием немедленного прекращения войны, отставки П.Н. Милюкова, А.И. Гучкова и передачи власти Советам.

Апрельский кризис привёл к власти второе (коалиционное) Временное правительство, где большинство ключевых постов распределились между представителями левых партий. Лидер октябристов А.И. Гучков и лидер кадетов П.Н. Милюков подали в отставку. Портфель военного и морского министра получил бывший адвокат и министр юстиции эсер А.Ф. Керенский. Партии эсеров и меньшевиков стали правительственными партиями и получили возможность реализовывать на практике свои радикальные программы.

Май-июнь 1917: «наступление» или «преступление» Керенского?

Казалось бы, новое правительство, сформированное в условиях жесточайшего кризиса власти, должно было, прежде всего, направить свои усилия на стабилизацию внутренней обстановки в стране. Крайне непопулярная идея немедленного наступления на фронте должна была быть отброшена, как идея дестабилизирующая и бесперспективная. Верховное командование русской армии в лице генерала Алексеева неоднократно требовало от правительства отмены «приказа №1» и прочих нововведений в армии, которые разлагали дисциплину и сводили на нет все перспективы успешного ведения боевых действий.

Тем не менее, коалиционное правительство, состоящее из либеральных интеллигентов и социалистов всех мастей, в апреле-июне 1917 года действовало с точностью до наоборот.

Уже через несколько дней после своего назначения военный министр А.Ф. Керенский издал свой знаменитый приказ №8 - «Декларацию прав солдата», разрешающую военнослужащим вступать в любые политические партии, национальные и религиозные организации.

По мнению А.И. Деникина, «Декларация прав солдата» окончательно подорвала все устои старой армии. Она внесла безудержное политиканство и элементы социальной борьбы в неуравновешенную и вооруженную массу … она оправдывала и допускала широкую проповедь – устную и печатную – антигосударственных, антиморальных и антиобщественных учений. Наконец она отняла у начальников дисциплинарную власть, передав ее выборным организациям…»

А.Ф. Керенский над картой

«И кто-то, упав на карту,
Не спит во сне.
Повеяло Бонапартом
В моей стране»

М. Цветаева

Страна и без того трещала по швам, раздираемая внутренними политическими противоречиями. Теперь та же ситуация восцарилась и в армии. И в этих условиях А.Ф. Керенский решил, что лучшим способом поднять дисциплину и стабилизировать ситуацию в стране будет июньское наступление на фронте, т. е. победное завершение всем давно надоевшей войны.

Невольно хочется повторить в его адрес слова отставленного П.Н. Милюкова: «Что это, глупость или измена?»

В своих мемуарах, написанных десять лет спустя, бывший министр Керенский приводил весьма нелепые обоснования необходимости июньского наступления 1917 года, упорно твердил об «исторической целесообразности», о «самосознании русского народа», требующего «последнего и решительного боя» за свои интересы.

Александр Фёдорович то ли не понял, то ли сделал вид, что не захотел понять, какая именно сила вынесла его за пределы страны, навсегда превратив в бывшего политика и вечного изгоя. Он так и не захотел понять, что интересы России и русского народа в 1917 году требовали от правительства совершенно иных действий, нежели политизация и развал армии в условиях продолжающейся войны, верность союзническим обязательствам и смещение здравомыслящего, а потому неугодного генералитета перед самым наступлением русских войск.

Едва получив портфель военного министра, Керенский тут же затеял свою «кадровую перетасовку»: на ключевые должности в армии он назначает малоизвестных, но приближенных к нему генералов. На должность начальника кабинета военного министра Керенский назначил своего шурина В. Л. Барановского, которого произвел в полковники, а уже через месяц в генерал-майоры. Помощниками военного министра стали полковники генерального штаба Г. А. Якубович и Г. Н. Туманов — штабисты, неопытные в военных делах, зато принявшие активное участие в февральском перевороте.

Последний оплот сопротивления - Ставка Верховного главнокомандующего - в период с марта по май 1917 года не представляла собой явной оппозиции к новой власти (в ней были оставлены только лояльно настроенные к новой власти генералы). Кроме того, парламентариста и теоретика М.В. Алексеева было решено «подпереть» в качестве начальника штаба боевым генералом А.И. Деникиным, отличавшимся весьма либеральными взглядами. Тем не менее, и 1-м, и 2-м Временными правительствами Ставка воспринималась как нечто враждебное. Верховный главнокомандующий М.В. Алексеев смотрел на столь желанное правительственным комиссарам будущее наступление, как на неизбежное зло, необходимое для выполнения обязательств перед Антантой. В условиях полного разложения дисциплины, отсутствия принципа единоначалия и общей политизации солдатской массы даже самый гениальный военачальник не смог бы обеспечить успеха наступательной операции 1917 года.

Поэтому после своей разоблачительной речи на 1-м съезде «Союза офицеров армии и флота» в Могилёве 21 мая 1917 года верховный главнокомандующий направил телеграмму военному министру А.Ф. Керенскому, в которой решительно потребовал восстановить деятельность военных судов в войсках, приводить их приговоры в исполнение "без всяких смягчений и изъятий", расформирования полков, которые отказываются исполнять боевые распоряжения начальников и т.д.

Приказом от 22 мая 1917 года генерал Алексеев был смещён со своей должности и назначен главным военным советником Временного правительства. Алексеев был потрясен до глубины души. С его губ сорвалось: «Мерзавцы! Рассчитали, как прислугу».

На должность главковерха был назначен более сговорчивый «революционный» генерал Брусилов.

Июньское наступление

Наступательная операция русских войск началась после двухдневной артподготовки на Юго-Западном фронте 18 июня (1 июля) 1917 года. 11-я и 7-я армии нанесли главный удар на Львов из районов Злочев и Бржезаны. Первые два дня принесли наступающим некоторый тактический успех, но затем наступление остановилось. Отборные ударные части к тому времени оказались выбиты, а остальные войска начали обсуждать приказы командиров в «комитетах» и митинговать, теряя время.

Наступление 8-й армии генерала Л.Г. Корнилова на участке Галич-Станислав было очень успешным, поскольку русским противостояли не германские, а австро-венгерские войска, не отличавшиеся боеспособностью. Прорвав оборону противника, 8-я армия захватила свыше 7 тыс. пленных и 48 орудий, заняла Станислав, Галич и Калуш, к 30 июня (13 июля) вышла к р. Ломница, фактически выполнив свою боевую задачу. Кроме того, почти в зоне досягаемости войск Корнилова оказались галицийские нефтяные месторождения, потреря которых была крайне нежелательна для австро-германских войск.

Однако вскоре и у Корнилова начались те же проблемы, что и у соседей — «ударники» понесли огромные потери в первых штурмовых боях, остальная солдатская масса отказывалась воевать. Неподчинение командирам, «братания» с противником, митинги и протесты приняли массовый характер.

К 1 (14) июля наступательный порыв всего фронта иссяк, и наступление полностью прекратилось. Потери всех трёх армий Юго-Западного фронта к этому моменту составляли 1222 офицера и 37 500 солдат. Потери были невелики, если сравнивать их с потерями в других кампаниях Первой мировой, но в данном случае они имели катастрофические последствия. Отборные «ударные» части были выбиты, и с выбытием из армий всего «здорового» элемента, оставшаяся солдатская масса превратилась в совершенно неуправляемую разагитированную вооружённую толпу.

Германское контрнаступление уже к 6 (28) июля свело на нет все результаты июньского наступления на Юго-Западном фронте.

Схема июньского наступления Юго-Западного фронта в 1917 году

Армия настолько утратила боеспособность, что атака 3-х немецких рот опрокинула и обратила в бегство две русские стрелковые дивизии: 126-ю и 2-ю финляндскую. Противника пытались сдерживать более дисциплинированные кавалерийские части, офицеры-пехотинцы и одиночные рядовые. Вся остальная пехота бежала, заполнив своими толпами все дороги. Отступление 11 армии повлекло за собой отход 7-й и 8-й. Австро-германские войска, встречая незначительное сопротивление, взяли Тернополь и Станислав, значительно продвинулись через Галицию и Украину, и 15 (28) июля русские войска остановились на линии Броды - Збараж- р.Збруч.

Наступление Северного и Западного (командующий А.И.Деникин) фронтов вовсе было сабатировано рядовым составом. Из 14 дивизий Западного фронта, предназначенных для наступления, в атаку пошли лишь 7. Сколько-нибудь боеспособными оказались 4. В итоге не желавшие продолжать операцию русские войска к исходу дня вернулись на свои позиции.

Из воспоминаний комиссара Временного правительства Северного фронта В.Б. Станкевича, бывшего свидетелем наступления под Двинском 10 июля 1917 года:

“В день моего приезда весь штаб был полон самых неприятных известий об отказе частей и даже целых дивизий выступить на фронт. Однако к вечеру положение стало проясняться и правдами и неправдами, но все участки, назначенные для наступления, были заняты, кроме одной дивизии, которая до вечера отказывалась выступить и чуть не расстреляла корпусного комиссара, убеждавшего ее исполнить приказ. Ген. Данилов решил принять крутые меры и двинуть против дивизии целый карательный отряд. <...> Я участвовал в заседании, где вырабатывалась диспозиция окружения дивизии. Мне была отведена роль явиться в дивизию, когда она будет окружена, и дать ей ультимативный приказ идти на позиции, если она не хочет быть истребленной своими войсками. Отряд для окружения был под командой ген. Грекова. Поехали в корпус около станции Калкуны. Уже во время ужина стали поступать утешительные сведения, что два полка подчинились и выступили. Остался один упорствующий полк. Часов около 12 ночи, совместно со штабом карательного отряда, мы двинулись к расположению непокорного полка. Однако весь отряд пришел в чрезвычайное расстройство, и до утра ген. Греков не мог установить связи ни с одной назначенной в его распоряжение частью. К рассвету, убедившись, что нет никаких надежд найти заблудившиеся в лесу части отряда, я оставил ген. Грекова в железнодорожной будке и отправился сам к оврагу, где находился бунтующий полк. Меня там встретили начальник дивизии и несколько штабных. Я сказал, что хочу переговорить с бунтующими. Солдаты, сидевшие унылыми, неподвижными сонными группами, встали и столпились около того места, где я стоял. Я отказался говорить с ними, пока они не станут в строй. Они,- правда, неуклюже и неловко, - но стали в строй. Я обратился к ним с короткой речью, говоря, что не собираюсь ни просить, ни уговаривать, ни приказывать даже, а только предупреждаю, что если они не двинутся немедленно на позицию, то будут уничтожены.<...>Я не знаю, что я делал бы, если бы солдаты отказались подчиниться. Но, к моему удовольствию, солдаты, даже не совещаясь и не колеблясь, разобрали котомки и пошли на позицию. Вероятно, они знали о приближении отряда и, по уверенному тону моих слов, заключили, что отряд уже подошел.”

Действительно успешным оказалось только наступление войск Румынского фронта, наименее затронутого большевистской агитацией. 7-11 (20-24) июля на Фокшанском направлении направлении части 4-й русской и 2-й румынской армий прорвали фронт противника. Были захвачены пленные и около 100 орудий.

Но ввиду событий на севере, наступление Румынского фронта было остановлено 14 (27) июля по приказу А.Ф. Керенского (по просьбе генерала Корнилова, только что назначенного Главнокомандующим Русской армией)

Политические последствия июньского наступления

Неудача июньского наступления русской армии стала мощным катализатором дальнейших революционных процессов внутри страны.

Используя общее недовольство масс при общей слабости центральной власти, левые радикальные партии (большевики, меньшевики, левые эсеры и анархисты) развернули широкую агитацию в обеих столицах и других крупных городах страны.

Армия, лишившись в ходе неудачного наступления большей части боеспособных ударных частей, оказалась не способна противостоять дальнейшему контрнаступлению противника на русские территории, а также и обеспечить поддержку законного правительства.

В ситуации двоевластия (Временное правительство-Петроградский Совет) реальная политическая власть в Петрограде в июне 1917 года фактически перешла в руки значительно большевизированного Петроградского Совета. Войска Петроградского гарнизона, разагитированные большевиками и анархистами, не желали исполнять приказы Временного правительства и отправляться на фронт. Всё это создало почву для июльских событий в Петрограде, вошедших в литературу под названием «июльский кризис Временного правительства».

Волнения в столице начались со стихийных выступлений солдат, кронштадских матросов и рабочих под лозунгами отставки Временного правительства, передачи всей власти Советам и переговоров с Германией о заключении сепаратного мира.

Волнения были возглавлены большевиками, которые быстро объединили недовольных под своими лозунгами.

С 3 по 7 июля 1917 года в Петрограде продолжались вооружённые столкновения и антиправительственные демонстрации. На стороне Временного правительства в уличных столкновениях выступили только кадеты и юнкера военных училищ, а также весьма немногочисленные казачьи части. Наиболее кровопролитным и разрушительным оказался бой в районе Литейного моста 4 (17) июля 1917 года, в котором со стороны правительственных войск была применена артиллерия.

Лишь с 6 июля в столицу начинают прибывать вызванные Керенским с фронта войска.

В те же дни Временное правительство осуществило арест ряда ведущих большевиков, разгромило редакцию газеты «Правда». Троцкий оказался в «Крестах», а Ленин с Зиновьевым с 9 июля уже отдыхали в Разливе.

10(23) июля 1917 было сформировано второе коалиционное правительство, возглавляемое Керенским, который при этом сохранил посты военного и морского министров. Состав правительства был преимущественно социалистическим, в него вошли эсеры, меньшевики и радикальные демократы. Временное правительство перебралось из Мариининского дворца в Зимний.

В ходе июльского кризиса Временному правительству удалось на несколько месяцев отменить ситуацию двоевластия в свою пользу (эсеро-меньшевистский Петросовет подчинился его власти), но политическая поляризация общества после июльских событий достигла своего предела. После стрельбы на столичных улицах мало кто доверял Советам и обещаниям «умеренных» политиков. Страна ждала своего диктатора: правого или левого — не имело значения.

Только Временное правительство зря искало своего Бонапарта. Керенский с его коллегами — умеренными либеральными демократами - оставался русским западником, которому казалось, что совместная с Западом победа благотворно скажется на последующем развитии России. Ему всё ещё хотелось западных свобод и демократии, и этот глубоко ошибочный, разваливающий Россию курс представлялся им единственно верным и соответствующим цели свершившейся революции.

Карикатура «Позднее разочарование: Керенский напуган им же вызванной корниловщиной»

В то же время после неудачного июньского наступления на фронте в значительной мере вырос авторитет в военной среде генерала Л.Г. Корнилова. Армия, да и все правые силы, которым надоели «главноуговаривающие» правительственные комиссары, смотрели на Корнилова как на спасителя Отечества. Министры-социалисты также понимали, что после фиаско июльского наступления спасти себя они могут только призвав к власти Корнилова и выполнив все его требования: от восстановления смертной казни до запрета игры в карты, митингов и партийной агитации во фронтовых частях.

Фигура Корнилова — жёсткого военачальника из народа — была симпатична и западным союзникам, которые по-прежнему желали вести войну русской кровью, но не делиться плодами общей победы.

Л.Г. Корнилов в роли Бонапарта не устраивал только А.Ф. Керенского, по-прежнему мнившего себя главной фигурой на российском политическом Олимпе. До конца не покончив с левой оппозицией (большевиками), Александр Фёдорович уже в августе 1917 года бросился «спасать» свою призрачную власть от правых «силовиков» - Корнилова и стоящих за ним генералов.

Таким образом, неудача июньского наступления и июльские события в Петрограде повлекли за собой очередную провокацию, направленную уже против высшего генералитета и руководства русской армии. Эта провокация вошла в историю русской революции как «корниловский мятеж» и ещё ближе подвела страну к той черте, за которой лежала кровавая бездна гражданской войны.

Елена Широкова

По материалам:

  1. Головин Н.Н. Военные усилия России в Первой мировой войне. - Париж, 1939.

  2. Станкевич В.Б. Июньское наступление на фронте// Октябрьский переворот: Революция 1917 года глазами ее руководителей. Воспоминания русских политиков и комментарий западного историка. М. 1991. С. 201 - 210.

  3. Уткин А.И. Забытая трагедия. Россия впервой мировой войне. - Смоленск: Русич, 2000.



Идея, дизайн и движок сайта: Вадим Третьяков
Исторический консультант и литературный редактор: Елена Широкова
2006-2019

полная версия сайта