Литературно-исторические заметки юного техника

Ptiburdukov.RU
сегодня6декабря2024

Наверх

17 декабря 1788 года (236 лет назад) начался штурм крепости Очаков


17 декабря (6 декабря по старому стилю) 1788 года в ходе Русско-турецкой войны (1787-1791) русские войска взяли штурмом мощную крепость Очаков – один из главных форпостов Османской (Оттоманской) империи на правом берегу Днепровско-Бугского лимана.

Штурм Очакова. А. Берг, 1792

Штурм Очакова, гравюра А.Берга, 1792

В 1787-88 годах военные действия велись одновременно на двух театрах — в Крыму и на Северном Кавказе, поскольку Турция стремилась вернуть себе Крым и не допустить усиления влияния России в Закавказье. Со стороны России туркам противостояли 2 армии: Екатеринославская под командованием фаворита императрицы князя Г.А.Потёмкина и Украинская под командованием фельдмаршала П.А.Румянцева. Основной задачей Екатеринославской армии было овладение крепостью Очаков и выход к Дунаю. Таким образом, сражение за крепость Очаков, обеспечивавшей контроль над Днепровским лиманом, стало одним из важнейших в этой войне.

В 1788 году крепость представляла собой неправильный, удлинённый четырёхугольник. Узкой, восточной, стороной она примыкала к лиману, а три другие, обращённые в степь, имели мощные каменные стены с нагорным ретраншементом, покрытым камнем и земляным валом. В самой южной части находилась цитадель, возвышавшаяся над высоким откосом лимана.

В течение нескольких лет турки успешно укрепляли Очаков под руководством французских инженеров. Они возвели со стороны суши многочисленные земляные укрепления полевого типа, фактически сделав крепость неприступной. Очаковский гарнизон составлял 20 тысяч человек, на валах и крепостной стене стояли около 300 крепостных пушек, в ретраншементе - до 30 полевых орудий. А с моря её прикрывал мощный турецкий флот Гасана-паши.

Осада Очакова

Главнокомандующий князь Г.Потёмкин не решился штурмовать укрепления Очаковской крепости ни в 1787, ни в 1788 году. Он понимал, что неудачный штурм этой твердыни приведёт лишь к огромным людским потерям, пополнить которые в отрыве от основной территории страны русская армия быстро не сможет. Но, с другой стороны, взятие Очакова было совершенно необходимо для осуществления дальнейших стратегических планов России на Чёрном море.

К середине мая 1788 года 50 тысяч человек из Екатеринославской армии, предназначенные для осады Очакова, сосредоточились возле Ольвиополя (сейчас город Первомайск). 25 мая они переправились через реку Буг и медленно продвигались к Очакову, пройдя расстояние в 200 верст за 33 дня.

Генерал А.В. Суворов сразу предложил взять Очаков штурмом в тесном взаимодействии с Лиманской флотилией. На предложение о штурме верховный командующий Потёмкин отвечал: «Я на всякую пользу руки тебе развязываю, но касательно Очакова попытка неудачная может быть вредна. Я всё употребляю, надеясь на бога, чтобы он достался нам дёшево».

Потёмкин не был уверен в успехе быстрого и решительного штурма, а потому предпочёл авантюрной идее Суворова более надёжный план «формальной осады» - по всем правилам атаки методом параллелей и артиллерийского обстрела. Основная идея плана заключалась в том, чтобы сначала устроить отдельные батареи обложения в виде редутов для обеспечения флангов осадной армии. Затем овладеть пригородом, передвинуть вперёд батареи, соединить их траншеей и начать методический артиллерийский обстрел крепости, вынудив её сдаться.

12 июля на берегу Чёрного моря построили первую батарею на 10 орудий осадной артиллерии, а 20 июля армия обложила крепость, примыкая правым флангом к построенной батарее, а левым - к Днепровскому лиману. 11 августа для обстрела морского побережья была поставлена четырёхорудийная батарея. В течение 8 и 9 августа на удалении 2 верст от крепости c целью отражения вылазки противника и прикрытия осадных работ соорудили четыре редута, три из которых были вооружены пятнадцатью орудиями, а четвёртый - восемью орудиями полевой артиллерии.

Турки тоже не сидели без дела. Время от времени они устраивали вылазки из крепости и мешали осадным работам. 27 июля, отражая одну из турецких атак, Суворов получил удобную возможность на плечах отступающих ворваться в крепость. Но Потёмкин не только не послал Суворову подкреплений, но трижды приказал ему отступить. Раненому Суворову пришлось сдать командование генерал-поручику Бибикову, который приказал трубить отбой. В ходе этого боя русские потеряли 154 человека убитыми и 211 ранеными.

Потёмкин сделал Суворову жестокий выговор: «Солдаты не так дёшевы, чтобы ими жертвовать по пустякам. Ни за что погублено столько драгоценного народа, что Очаков того не стоит...» Императрице это дело было представлено так, что она заявила в присутствии приближённых: «Слышали, старик, бросясь без спросу, потерял до 400 человек и сам ранен: он конечно был пьян».

Между тем, у Суворова было сквозное ранение шеи. Он лежал в своей Кинбурнской крепости и сам чуть не погиб от случайного взрыва в мастерской, «где начинялись бомбы и гранаты».

На обвинения Потёмкина он отвечал: «Невинность не требует оправдания. Всякий имеет свою систему, и я по службе имею свою. Мне не переродиться, да и поздно!». За глаза же Суворов, не стесняясь, острил перед генералами: «Я на камушке сижу, на Очаков я гляжу».

Не менее язвительно по поводу нерешительности императорского фаворита высказывался и граф Румянцев: «Очаков - не Троя, чтоб его десять лет осаждать». Естественно, доброжелатели немедленно доводили эти остроты до светлейшего, а фразу Румянцева охотно цитировали как в Царском Селе, так и в ставке Потёмкина.

Принц Нассау-Зиген писал в Петербург французскому послу Сегюру: «Очаков можно было взять в апреле... но все упущено». Письмо это, как, впрочем, письма и других особ такого ранга, было перлюстрировано в Петербурге в «чёрном кабинете». Копию письма представили Екатерине II, которая начертала на ней: «Это правда», но никаких действенных мер в отношении своего «гуманного» фаворита предпринимать не стала.

В течение сентября 1788 года под Очаковым были оборудованы и вооружены еще 10 батарей, а всего с августа по ноябрь осаждающие оборудовали и вооружили 30 артиллерийских батарей, на которых были размещены 317 орудий полевой и осадной артиллерии. Сила огня русских батарей постоянно росла. Так, только 9 октября они произвели 4545 выстрелов по крепости, выпустив 2867 ядер, 1444 бомбы, 115 гранат, 71 зажигательный снаряд, 38 картечей.

Однако крепость не сдавалась. По оценкам последующих историков, упущенные возможности штурма крепости впоследствии стоили гораздо больших жертв. Упорная оборона, многочисленные вылазки гарнизона наносили большие потери русской армии. Заявления Потёмкина «не хочу брать Очаков штурмом» и незачем «терять даром людей» не находили понимания в войсках, так как задуманная им осада дала совершенно противоположный результат. В ночь на 11 ноября две тысячи турок сделали вылазку на брешь-батарею левого крыла. В ходе вылазки погибли генерал-майор С.П. Максимов, три офицера и несколько десятков солдат. Утром нашли 70 турецких трупов, но это мало утешило светлейшего князя, стало ясно, что противник и не думает о сдаче.

В отечественной историографии, посвящённой Русско-турецким войнам, ещё в досоветский период действия Потёмкина под Очаковым оценивались как «нерешительные», «неэнергичные» и совершенно неоправданные сложившейся ситуацией. Советские историки вовсе налепили на императорского фаворита ярлык бесталанного полководца, который сам не умел воевать и мешал делать это другим (например, Суворову).

Между тем, у Потёмкина были причины длительное время отказываться от прямого штурма турецкой крепости. И дело было даже не в том, что главнокомандующий стремился взять Очаков «малой кровью», боясь оказаться перед лицом контратакующего противника без войска и достаточных резервов. Задача Потёмкина осложнялась тем, что ему нужно было не просто победить турок, но и сохранить своё положение при Екатерине II. К 1780-м годам отношения императрицы и её фаворита уже нельзя назвать супружескими, но Екатерина и Потёмкин по-прежнему оставались духовно близкими людьми, во многом зависимыми друг от друга. Угодить государыне, не разочаровать её, не осложнить ещё больше и без того непростые личные отношения – вот чем руководствовался Потёмкин, отвергая возможность кровопролитного штурма, которая отнюдь не гарантировала стопроцентный успех.

Давно были выкуплены фортификационные планы Очакова у французских инженеров, что вели работы по укреплению крепости, проведена разведка, но Потёмкин серьёзно опасался действий турецкой артиллерии на маленьком острове Березань. Островок находился у входа в лиман, к югу от Очакова, и огонь сосредоточенных там артиллерийских орудий не давал возможности штурмовать крепость со стороны моря, где было больше шансов на успех. «Сия ничтожная фортеция» была неприступна. Несколько раз Березань пытались взять русские моряки, но зоркие сторожа крепости вовремя поднимали тревогу, и она ощетинивалась всеми огнестрельными средствами.

Но a la guerre comme a la guerre! Потерянное время сыграло злую шутку с «гуманным» фаворитом. Наступила поздняя осень. Непогода застала русских солдат в лёгком летнем обмундировании; недостаток продовольствия вызвал голод и болезни, косившие людей сотнями.

Потёмкин решился провести диверсионную операцию по ликвидации огневой точки на острове Березань. Ему пришлось привлечь к этому опасному мероприятию запорожских казаков, которые не очень ладили с властями из-за ликвидации их сечевой вольницы. Надо думать, что на переговоры с запорожцами у Потёмкина также ушло немало времени, но только казакам было под силу в одну из тёмных, холодных ночей десантироваться на остров и взять эту «фортецию» практически без боя. Другой диверсионный отряд казаков, посланный в Гаджибей (Одессу), сжёг там склады с продовольствием и снаряжением для Очакова. Даже Суворов одобрил эти действия светлейшего, признав их, безусловно, верными.

Только после взятия Березани Потёмкин согласился на штурм главной крепости. Зимовать под стенами Очакова - значило потерять большую часть осадного корпуса от голода, холода и болезней. В декабре 1788 года Потёмкин писал Екатерине: «...не осталось иного средства по взятию города кроме генерального приступа»..

Штурм Очакова

Для штурма сформировали шесть колонн, которым поставили следующие задачи: первая и вторая колоны овладевают замком Гасан-паши, третья колонна атакует ретраншемент с севера, четвертая колонна - с востока и старается не допустить отхода защитников ретраншемента в крепость. Пятая и шестая колонны должны были штурмовать саму крепость "по обстоятельствам и разсмотрению генерала Меллера".

Штурм Очакова 6 декабря 1788 года. Януарий Суходольский, 1853

Штурм Очакова 6 декабря 1788 года., Януарий Суходольский, 1853

6 (17) декабря в 7 часов утра при 23-градусном морозе русские войска пошли на штурм. Несмотря на сильный огонь турок, наносивший большие потери атакующим, русские воины проявили выдающуюся храбрость, и поставленные задачи были выполнены. Генерал-майор Пален захватил турецкие земляные укрепления между Очаковым и замком Гасан-паши. Затем он послал полковника Ф. Мекноба к замку, а полковника Платова – к линии вдоль окопов. Войска Платова стремительно ударили в штыки и копья и заняли окопы. Мекноб ворвался в замок, около трехсот остававшихся там турок сложили оружие.

Третья колонна атаковала центральные земляные укрепления. В ходе штурма погиб генерал-майор Волконский, но полковник Юргенц принял командование колонной и довел её до стен крепости. Четвёртая колонна под командованием генерал-лейтенанта князя Долгорукова в ходе упорного штыкового боя заняла турецкие укрепления и вышла к крепостным воротам.

Пятая и шестая колонны прорвались сквозь земляные укрепления противника и вышли к бастионам крепости. Резерв шестой колонны под командованием подполковника Зубина подошел по льду Лимана к южной стороне крепости, причём гренадеры по льду волокли пушки. Затем под прикрытием артиллерийского огня гренадеры полезли на стену и овладели ею.

Бой в самой крепости продолжался ещё около часа. Трофеями стали 310 орудий и 180 знамён. Данные о турецких потерях приводились разные. Во всяком случае, в плен взяли около 4000 турок. Это означает, что около 16 тысяч защитников Очакова были убиты при штурме. Новость о падении Очакова так шокировала султана Абдул-Гамида I, что он умер от сердечного приступа.

Но и русским взятие крепости дорого стоило: потери убитыми и ранеными составили около 4800 человек. Столь большие потери русских объясняются не в последнюю очередь и ошибками Потёмкина. В частности, мало использовалась полковая артиллерия, которая могла поддерживать штурмующих огнем, что особенно было важно в бою между земляными укреплениями и крепостной стеной. Мало того, Потёмкин приказал 300 артиллеристам бросить орудия и лезть на стены, подобно пехотинцам.

Согласно сообщениям очевидцев, много жертв повлекли за собой взрывы "подкопов" под стенами бастионов - в двух случаях было заложено больше пороха, чем нужно. В результате пострадала масса людей, оказавшихся рядом.

Упорное сопротивление Очакова настолько раздражило князя, что он велел разрушить город и крепость, оставив в целости только замок Гасан-паши. Уничтожение Очакова Потёмкин объяснил Екатерине II как «истребление предмета раздора, который при заключении мира мог бы произвести вредное замедление в переговорах».

Впоследствии это решение себя не оправдало: к моменту заключения Ясского мирного договора (1791 год) побеждённая Турция уже не могла претендовать на возвращение ранее утраченных территорий. Справедливости ради надо заметить, что в 1788 году ни Потёмкин, ни сама государыня не могли предвидеть дальнейшего развития событий. Крепость целесообразнее было уничтожить, нежели отвлекать силы на её защиту от возможных нападений.

Екатерина так заждалась штурма Очакова, что в ответ на депешу об его взятии написала фавориту:

«За уши взяв тебя обеими руками, мысленно тебя целую, друг мой сердечный... С величайшим признанием принимаю рвение и усердие предводимых вами войск, от высшего до нижних чинов.

Жалею весьма о убитых храбрых мужах; болезни и раны раненых мне чувствительны; жалею и Бога молю о излечении их. Всем прошу сказать от меня признание мое и спасибо...»

4 февраля 1789 года в Петербурге в Зимнем дворце состоялось чествование «покорителя Очакова». «Благие намерения» и «гуманизм» Потёмкина в отношении русского солдата куда больше тронули сердце государыни, нежели «правильные» планы немедленного штурма и личные подвиги Суворова, Кутузова и других отличившихся в бою офицеров. Таковы особенности женского правления!

Потёмкин помнил об этом лучше других, поэтому получил драгоценный жезл генерал-фельдмаршала, орден Георгия 1-й степени, грамоту из Сената с перечнем своих заслуг, золотую медаль, выбитую в его честь, редкостный солитер к ордену Александра Невского, шпагу с алмазами на золотом блюде и сто тысяч рублей на «карманные» расходы. В честь генерал-фельдмаршала и «сердечного друга» императрица лично сочинила стихи:

О пали, пали - с звуком, с треском -
Пешец и всадник, конь и флот!
И сам со громким верных плеском
Очаков, силы их оплот!
Расторглись крепки днесь заклепны,
Сам Буг и Днепр хвалу рекут;
Струи Днепра великолепны
Шумняе в море потекут... 

А. В. Суворов стихов не удостоился, но получил в награду за Очаков бриллиантовое перо на шляпу ценой в 4450 рублей, Кутузов — орден св. Анны 1-й степени и Владимира 2-й степени. Все особо отличившиеся офицеры были награждены орденами Георгия и Владимира, а «незаслужившим» их при штурме Очакова «…жаловали мы знаки золотые для ношения в петлице на ленте с чёрными и жёлтыми полосами…». Этот крест с закруглёнными концами представлял собой нечто среднее между офицерским орденом и видоизменённой крестообразной медалью. На лицевой стороне его, в середине, в двойной овальной рамке помещена надпись: «ЗА СЛУЖБУ — И — ХРАБРОСТЬ», а на оборотной: «ОЧАКОВЪ — ВЗЯТЪ. 6. — ДЕКАБРЯ — 1788».

Награждённому таким крестом сокращался срок службы на «три года из числа лет, положенных для заслужения ордена военного…». И по истечении его офицер «…должен получить этот орден (св. Георгия), яко за подвиг…».

Нижним чинам и рядовым, бывшим при штурме Очакова, за храбрость были пожалованы специально отлитые по этому случаю серебряные медали.

Взятие Очакова вошло в летопись наиболее героических подвигов русского воинства и положило начало успешным действиям России в Русско-Турецкой войне 1788-1791 годов.

По материалам:

Широкорад А.Б. Русско-Турецкие войны



Идея, дизайн и движок сайта: Вадим Третьяков
Исторический консультант и литературный редактор: Елена Широкова
2006-2019

полная версия сайта