Литературно-исторические заметки юного техника

Ptiburdukov.RU
сегодня4декабря2024

Наверх

20 октября 1880 года (144 года назад) открылся Московский цирк на Цветном бульваре


Цирк Саламонского на Цветном бульваре

Цирк Саламонского на Цветном бульваре

Цирки Москвы до Саламонского

Вплоть до середины XIX столетия стационарных цирков в Москве, как, впрочем, и в России, не существовало. Цирк традиционно считался развлечением для простонародья, и в сознании большинства «чистой» публики ассоциировался с ярмарочным балаганом, где дают свои незамысловатые представления заезжие шуты. Между тем, профессиональное цирковое искусство, как и стационарные цирки, в то время уже стали достоянием зрителей Европы. В Берлине, Париже, Вене и других европейских городах цирковые представления посещали представители всех сословий: как городские низы, так и местная аристократия.

В России профессиональные труппы циркачей-гастролёров (состоявшие только из иностранцев), как правило, выступали в передвижных балаганах или в арендуемых помещениях театров, мало приспособленных для цирковых представлений. Простой народ по-прежнему веселили шарманщики, бродячие актёры – наследники прежних скоморохов, которые давали представления в передвижных балаганах или просто под открытым небом.

Самый первый стационарный цирк, тогда ещё деревянный, открыл в Москве на Петровке (на месте старого здания ЦУМа) в 1853 году отставной полковник Новосильцев для выступлений своей жены – знаменитой наездницы Лоры Басен (швейцарки по происхождению). Но антрепренёром он оказался неудачным, и цирк скоро прогорел. Из его ослабевших рук идею «циркализации» Москвы перенял француз Шарль Гинне – компаньон и брат жены (шурин) знаменитого Гаэтано Чинизелли. Потерпев фиаско в Европе (несколько его цирков закрылись, не выдержав конкуренции), Гинне приехал в Россию, чтобы познакомить русского зрителя с цирковым искусством. К слову сказать, именно он построил первое здание петербургского цирка близ Михайловского манежа, впоследствии известного всем как цирк Гаэтано Чинизелли. Гинне пригласил семейство Чинизелли в Петербург, и вскоре предприимчивый маэстро Гаэтано оттеснил компаньона от дел в столице. Гинне перебрался в Москву и в 1868 году открыл первый каменный стационарный цирк на Воздвиженке. Хотя в литературе его часто называют «цирком Гинне», цирк на Воздвиженке изначально являлся московским филиалом петербургского цирка Чинизелли, а после смерти Гаэтано права собственности на участок и управление цирком перешли к его наследникам. Здание цирка Гинне находилось недалеко от того места, где впоследствии архитектором В. Мазыриным был построен знаменитый особняк А. Морозова в неомавританском духе.

Конечно, цирк Гинне не шёл ни в какое сравнение с цирком Чинизелли в Петербурге.

По престижу последний был сопоставим лишь с императорскими театрами: репертуар тщательно подбирался и ориентировался на аристократию и столичный бомонд. Программы для почётных посетителей печатались на шёлке, на русском и французском языках.

В более демократичной, купеческой Москве такой подход к постановке циркового дела не стоил свеч. Поэтому полуфилиал петербургского цирка на Воздвиженке, иногда сдававшийся заезжим иностранным труппам, адресовался преимущественно к купеческим и ремесленным прослойкам. Сам Чинизелли не придавал особого значения его развитию: ведь реальных конкурентов у единственного стационарного цирка в Первопрестольной не было. Пока не появился Альберт Саламонский.

Альберт Саламонский

Альберт Саламонский

Альберт Саламонский

Самым известным цирком Москвы, цирком-долгожителем, который пережил всех своих предшественников и конкурентов, стал цирк Альберта Саламонского.

Альберт Саламонский (1839-1913) - выходец из цирковой семьи. Его отец немецкого происхождения Вильгельм Саламонский был великолепным наездником и дрессировщиком лошадей, а мать Юлия – потомок широко известной в Европе влиятельной цирковой династии Каре. Очевидно, детство и юность Альберт провёл за границей, где учился у европейских циркачей. Дебютировал он в Берлине в 1862 году в знаменитом цирке Ренца. Был наездником, конным акробатом, дрессировщиком лошадей. В цирке Ренца Саламонский выдвинулся как исполнитель сальто-мортале на неосёдланной лошади. В 30-и летнем возрасте Альберт Саламонский закрепляется в Германии, и благодаря своим организаторским способностям и таланту предпринимателя, создаёт свой собственный цирк в Берлине. 18 июня 1868 года он женился на Лине Шварц – молодой, многообещающей цирковой танцовщице. Мастерство сольного номера Лины заключалось в том, что она, стоя на спине бегущего рысью коня, могла держать баланс на пальчиках ног. Шесть сезонов Саламонский держал свой собственный цирк в столице Пруссии, успешно выдержал конкуренцию с самим Ренцем, но в 1870-е годы, бросив всё, по неизвестным причинам уехал в Россию.

Сначала он открыл конный цирк в Одессе, пытался выступать с конными номерами в городах Прибалтики, в 1878 году купил участок в Риге, где планировал построить стационарное цирковое здание. Но потом решил не размениваться по мелочам, и уже в 1880 году отправился покорять Москву.

Цирк Саламонского на Цветном бульваре

Мало кто знает, что на постройку здания стационарного цирка в древней русской столице у Саламонского не было денег. Он заказал постройку здания на Цветном бульваре самой известной в то время строительной конторе купца Данилова, как говорится, «в кредит». Неизвестно почему, но подрядчик поверил Саламонскому и сам заплатил за место для будущего цирка. Место было выбрано не случайно: именно здесь, на цветочном рынке в Москве традиционно располагались цирковые балаганы и другие развлечения для городской публики.

Строительство здания по проекту архитектора А.Е.Вебера шло очень быстро, и уже 20 октября 1880 года новый цирк Саламонского принял первых зрителей.

В день открытия у Саламонского не было ни копейки. Кредитный рубль, полученный им за первый проданный билет, он отложил, вставил его в рамку и разместил на стене близ кассы, говоря, что этот рубль якобы принёс ему счастье и удачу.

В цирке было пять рядов кресел партера, ложи, бельэтаж, а также «вторые места» с ненумерованными деревянными скамьями и «стоячая» галерея («галёрка») для самого демократичного зрителя. Попасть на представление мог любой желающий: вход на «галёрку» стоил копейки.

Афиши первого представления цирка Саламонского обещали московской публике: «хорошенькую Генриетту, превосходно жонглирующую на слабо натянутой проволоке, госпожу Труцци, скачущую на неосёдланной лошади, отличного наездника Фредди Саламонского, клоунов-гимнастов братьев Паскали и самого Альберта Саламонского с 14 дрессированными жеребцами». Кроме того, был поставлен балет-пантомима «Жизнь в зимний вечер» с катанием на коньках и санках с комическими сценами.

Столичный угодник

По большому счёту, цирк Саламонского мало чем отличался от знаменитого петербургского цирка Чинизелли. Но публика в Москве, как уже было замечено, значительно отличалась от петербургской. Если у Чинизелли тон задавали гвардейские офицеры, то в Москве цирк посещало главным образом купечество. Здание, выстроенное конторой купца Данилова, не носило и следа той пышности, которая приближала петербургский цирк Чинизелли к императорским театрам. Цирк стоял в демократическом квартале Москвы (фактически на рынке). И словно в угоду потенциальному зрителю, цирк на Цветном внутренне был грубее, деловитее и как-то простодушнее, чем предприятие его петербургских конкурентов. Директор Саламонский был крайне заинтересован в том, чтобы его цирк посещала демократическая публика, чтобы не только ложи и партер, но и галёрка всегда была заполнена.

Конечно, «коронными» номерами цирка стали выступления конной труппы.

Сам Саламонский работал с большими группами лошадей, проводя свои номера в стремительном темпе, заставляя подопечных вальсировать и делать сложные перестроения. Выдающимся трюком был такой: по команде «Оф!» 16 жеребцов одновременно поднимались на дыбы. Среди его достижений - проезд верхом на лошади по бревну на высоте 5 метров.

Одним из лучших в мире дрессировщиков был приёмный сын Саламонского Евгений (по афише Эйжен) Мердер, который работал с целыми конными «эскадронами» - по 25-35 лошадей. Помимо перестроений, Мердер показывал уникальные трюки - лошадь, иногда со всадником, ходила по канату. Другая лошадь, неся на себе всадника, перепрыгивала через шесть лошадей.

В представлениях Саламонского всегда выступали наездники: исполнительница джигитовки Мария Годфруа; танцовщица на лошади Марта Сур; наездник Василий Соболевский и жокей Вильям Кук. В 1887 году Саламонский организовал на Ходынском поле театрализованные скачки и конные игры. Были показаны скачки на верблюдах, гонки римских колесниц, скачка с препятствиями, скачка клоунов на пони и в заключение - бег 20 неуправляемых лошадей.

У Саламонского работало много клоунов. Это тоже был его принцип: «что это за цирк, если публика в нём мало смеётся?». Кроме «постоянных» - Анатолия и Владимира Дуровых, Козлова, Бабушкина, Макса Высокинского, Бим-Бома - здесь бывали и приглашённые на гастроли отечественные и иностранные артисты. На протяжении нескольких сезонов на арене Саламонского выступали Танти (Бедини), Вельдман, Сергей Альперов, Бернардо, Красуцкие, Сергей Кристов.

Саламонский всегда стремился удивить, поразить зрителей. Среди сенсационных номеров, можно выделить следующие: в 1885 году Магическое представление Малевского, показывавшего на арене фонтаны - вода образовывала фигуры, принимала различную окраску. В том же году выступали негры с острова Камфона - комики, музыканты и гимнасты. В 1886 году мисс Паула – «водяная королева», проводившая несколько минут в аквариуме в компании крокодилов и двух змей. Укротительница Маргарита исполняла среди львов танец «Серпантин». Громадный успех имела группа велосипедистов Наузет - шесть персон. Но самый большой успех имела труппа «Техас-ковбои» под руководством Вильяма Каспара.

Цирк «Дикий Запад» впервые в 1883 году показал в Америке Буффало Билл - цирковой, театральный, а позже киноартист. В этом цирке ковбои и индейцы показывали конные игры - родео - умение удержаться в седле на необъезженной лошади, при этом подняв вверх правую руку. Вот такой цирк прибыл в Москву к Саламонскому. Ковбои показывали владение лассо, объездку лошадей, сцены нападений индейцев на мирных колонистов. В результате индейцы всегда оказывались разбиты и с позором трусливо убегали.

Саламонский охотно приглашал на свою арену певцов, музыкантов, хоры - он не хотел отрывать цирк от традиции народных гуляний. Например, в 1883 году был приглашён оркестр А.И.Александрова, состоящий из крестьян, игравших на деревянных инструментах (дудки, рожки, свирели). Позже в цирке гастролировал русский певец и балалаечник Ушканов. Выступали в цирке и гармонисты Ланцев и Васильев.

Общие принципы цирка у Саламонского сказывались и на постановках пантомим. Это отличная срепетированность мизансцен, эффектность оформления. Такими были пантомимы «Один день в Париже», «Стенька Разин - удалой разбойник». В последней участвовало 180 человек. Вся социальная сторона разинского движения была снята. Разин был представлен именно разбойником. Главное же внимание уделялось песням и пляскам. В тот момент, когда Россия искала политического союза с Францией (1896 г.), Саламонский поставил пантомиму «Встреча русской эскадры в Тулоне». В афише значилось: «Большая водяная пантомима с балетом. 100 000 ведер воды за две минуты. Матросский балет. Гигантский водопад. Адмиральский броненосец, на котором играет оркестр из 24 человек». В этой пантомиме Саламонский, как и раньше, делал основной упор на развлекательность.

Саламонский первый обострённым чувством коммерсанта ощутил, что дети - отличная публика для цирка. Он возбудил ходатайство о разрешении давать утренние представления, обещая, что «программы будут приноравливаться к детскому пониманию». Цирк Саламонского каждое воскресенье давал детские спектакли. На рождество устраивались ёлки, и дети получали подарки. Специально для детей Саламонский ставил балеты и пантомимы, одна из них, «Фея кукол», пошла в 1895 году.

Именно при Саламонском цирк стал миром детства! До него цирковые представления были исключительно развлечением для взрослых.

Впрочем, взрослые зрители тоже не были забыты хитрым столичным угодником. Ориентируясь на веселящуюся Москву, Саламонский организовал в цирке не просто буфет, а буфет-ресторан, с подачей спиртных напитков до поздней ночи. Кто только не посещал этот буфет! Он славился кутежами на весь город. Кстати, в какой-то мере цирковой ресторан погубил самого хозяина: он засиживался там каждый вечер, а утром был не в состоянии встать на репетицию…

Конкуренция с другими цирками

Не лишним будет отметить, что своим успехом и долголетием цирк Саламонского во многом обязан той жёсткой конкуренции, в условиях которой он выживал с самых первых лет своего существования. Чтобы окончательно утвердиться в Москве, Саламонскому сперва нужно было «свалить» филиал Чинезелли на Воздвиженке. Цирк Чинезелли оттягивал на себя значительную массу богатой купеческой публики, и это вредно сказывалось на сборах. Победить «старожила» Саламонскому удалось сравнительно легко.

Новый цирк на Цветном сразу оказался демократичнее, бойчее и резче по репертуару. В отличие от цирка Гинне-Чинизелли, он имел единую труппу, сплочённую семейными узами (в тот момент ядро труппы Саламонского составляли его жена Лиина Шварц – знаменитая наездница и их приёмные дети Евгений и Фредди). Это позволяло быстрее обновлять репертуар, варьировать номера, и, что греха таить, искусно подстраиваться под требования публики. Московская труппа Чинезелли себе такого позволить не могла.

Во время завязавшейся конкуренции Гаэтано Чинизелли умер (1881), и дело перешло к трём его сыновьям. Старший - Андреа Чинизелли начал широко вводить в представления цирковую пантомиму, посредством которой попробовал бороться с «конным» цирком Саламонского. Но пантомимы Чинизелли, ставившиеся иностранцами, были далеки от русской жизни и не могли завоевать разночинную московскую публику, на которую ориентировался Саламонский.

Кончилось тем, что Чинизелли должны были уступить и перенести деятельность своих филиалов преимущественно в прибалтийские и привислинские районы.

Но тут Саламонский столкнулся с более молодыми и, безусловно, талантливыми конкурентами в лице братьев Никитиных.

Братья Никитины

Братья Никитины

Никитины были сыновьями бродячего шарманщика. С ранних лет они сопровождали отца по дворам и площадям, работая под открытым небом, на коврике под шарманку. Старший брат, Дмитрий, пел и плясал, средний, Пётр, делал эквилибристические трюки и работу с тяжестями, а младший брат, Аким Никитин, выступал как клишник и рыжий.

В 1870-х годах братья Никитины поступили к Беранеку и, скупив затем его цирковое имущество, начали собственное дело в Саратове. Проведя около десяти лет в провинции, Никитины вынырнули в 1886 году в Москве, купив пустовавшее круглое здание «Панорамы Плевны», стоявшее на Цветном бульваре вплотную с цирком Саламонского. Здесь они начали представления, назвав свой цирк «Русским цирком братьев Никитиных» - в пику всем иностранцам и тем артистам, которые выступали под красивыми нерусскими псевдонимами.

В этом намеренном расквартировании буквально у входных дверей цирка Саламонского, разумеется, была доля озорства, даже шантажа, а также и большая доля уверенности в выигрыше и собственном превосходстве.

Основное ядро труппы «Русского цирка братьев Никитиных» составляли, действительно, русские артисты, среди которых первое место занимал Пётр Никитин - наездник-акробат, исполнитель мимико-трансформационных и разнообразных новых конно-акробатических жанров, первоклассный гимнаст на различных снарядах и партерный прыгун. Конный акробат и жонглёр Михаил Пащенко, один из первых русских жонглёров, тоже начинал тогда у Никитиных свой артистический путь. Это был универсальный цирковой артист хорошей марки.

Не удивительно, что в разгоревшейся конкурентной борьбе верх стали одерживать Никитины. Их цирк был ещё более демократичным, новым для Москвы, где к Гинне, Чинизелли и Саламонскому уже успели привыкнуть и приглядеться. Кроме того, в 1888 году Никитиным удалось заполучить от Чинизелли крупнейший аттракцион с дрессированными слонами.

Слоны, которые на долгие годы стали основной «фишкой» цирка Никитиных, нарушили остатки равновесия. Вся Москва потекла к Никитиным, и Саламонскому оставалось целыми сотнями бесплатно впускать к себе солдат, лишь бы как-нибудь прикрыть зиявшие плеши.

Он уже подумывал о том, чтобы сдаться и, подобно Чинезелли, отправиться на периферию. Именно в этот период Саламонский, в поисках дополнительных доходов, начинает строительство стационарного здания цирка в Риге, на том самом, давно заброшенном участке. Но «сдать» без боя своё любимое детище – Московский цирк, он так и не смог.

В 1889 году Саламонский даёт Никитиным «отступное»: выкупает за 35 тысяч рублей здание цирка Никитиных и присоединяет его к своему цирку. С конкурентами подписывается договор, на основании которого братья Никитины обязуются уехать из Москвы и не открывать в ней более никаких цирков.

Казалось бы: проблема решена! Но через год Пётр и Аким Никитины возвращаются и снова открывают цирк на Воздвиженке, взяв в аренду помещение бывшего цирка Гинне-Чинезелли. Саламонский подаёт в суд и... с треском проигрывает дело. Договор с ним от своего лица заключал лишь глава цирка - старший брат Дмитрий Никитин. Однако теперь он вышел из семейного дела и никакого отношения к цирку братьев Никитиных не имел.

И всё-таки, благодаря своему новаторству, высокому профессионализму и доступности для самых широких слоёв публики, цирк Саламонского победил в конкурентной борьбе.

Никитины вскоре покинули Москву, много гастролировали по провинции. Впрочем, они хорошо себя зарекомендовали, и на коронационные торжества в 1896 году пригласили именно их труппу. В Первопрестольную братья окончательно вернулись в 1911 году, и Аким Никитин построил новое цирковое здание на Большой Садовой. (Сейчас в нём находится театр Сатиры).

Финал Саламонского

В 1890-х годах Альберт Саламонский, постаревший и обрюзгший, связанный уже не столько с артистическими, сколько с веселящимися купеческими кругами, практически отстранился от работы. Он появлялся в цирке лишь по особо торжественным дням.

По случаю открытия сезона директор совершал свой официальный выход и перед началом представления обходил манеж по кругу, либо по случаю бенефиса госпожи Лины Саламонской-Шварц директор выводил десять или двенадцать соловых жеребцов завода князя Сангушко.

Проделав традиционную церемонию, Саламонский проходил наверх, сменял фрак и, ничего не говоря — пусть думают, что он где-нибудь в цирке! — уезжал до утра к «Яру».

Вскоре он передал директорство своей жене и вовсе отошёл от дел. Лина с таким огромным предприятием справиться не смогла и начала сдавать помещения цирка в аренду. Ко времени первой революции Саламонские уже не имели ни собственной труппы, ни одного собственного цирка: помещения сдавались в наём, а сами они выродились в капиталистов, существующих на средства от эксплуатации своей недвижимости.

Цирк Саламонского сохранялся лишь на вывеске, под которой мелкими буквами стояло имя настоящего хозяина: сперва Рудольфа Труцци, потом Файерштейна (по афише наездника Девинье), затем И. С. Радунского, клоуна-сатирика, создателя жанра и фирмы Бим-Бом.

В 1913 году Альберт Саламонский умер от диабета («сахарной болезни»), оставив миллионное состояние на имя бывшей горничной своей жены. Все его приёмные дети к тому времени тоже умерли, и ни одного прямого наследника, как состояния, так и дела всей жизни, у Саламонского не осталось.

Вскоре началась Первая мировая война, за ней - революция, и самое знаменитое «увеселительное заведение» Москвы утратило свой блеск.

После Саламонского

Первые годы советской власти оказались для цирка на Цветном наиболее сложными. Оставшись без руководства, частный цирк не встретил сочувствия со стороны Народного комиссариата просвещения. Публика на представления не ходила. Артисты голодали. В поисках пропитания циркачи вышли на улицы. Известный клоун и дрессировщик Владимир Дуров зимой запрягал в сани верблюда, сажал в них своих питомцев и отправлялся путешествовать по московским площадям. На трамвайных платформах выступали артисты Альперовы, Таити, Жанто и даже эквилибристы на першах Борель. Продолжалось это до тех пор, пока Ленин не заявил, что «из всех искусств для нас важнейшими являются кино и цирк».

В 1919 году цирк Саламонского был национализирован советской властью. Он стал 1-м Госцирком, а цирк братьев Никитиных - 2-м Госцирком. Однако стиль работы обоих цирков остался прежним. Отношение москвичей тоже:

- Доктор, прошу вас, съездите с ним в цирк. Только, ради бога, посмотрите в программе - котов нету?

- И как такую сволочь в цирк пускают, - хмуро заметил Шариков, покачивая головой.

- Ну, мало ли кого туда допускают, - двусмысленно отозвался Филипп Филиппович, - что там у них?

- У Cаламонского, - стал вычитывать Борменталь, - четыре какие-то... Юссемс и человек мертвой точки.

- Что за юссемс? - Подозрительно осведомился Филипп Филиппович.

- Бог их знает. Впервые это слово встречаю.

- Ну, тогда лучше смотрите у Никитиных. Необходимо, чтобы было все ясно.

- У Никитиных ... У Никитиных... Гм... Слоны и предел человеческой ловкости.

- Так-с. Что вы скажете относительно слонов, дорогой Шариков? - недоверчиво спросил Филипп Филиппович.

Тот обиделся.

- Что же, я не понимаю, что ли. Кот - другое дело. Слоны - животные полезные, - ответил Шариков.

- Ну-с и отлично. Раз полезные, поезжайте и поглядите на них. Ивана Арнольдовича слушаться надо. И ни в какие разговоры там не пускаться в буфете! Иван Арнольдович, покорнейше прошу пива Шарикову не предлагать.

М.А.Булгаков "Собачье сердце"

Здание цирка Саламонского простояло 105 лет, и 13 августа 1985 года после последнего представления было сломано из-за ветхости. Прощание со зданием старого цирка было трогательным и грустным, смех звучал буквально сквозь слезы. Дом под номером 13 на Цветном бульваре и его 13-метровая арена последний раз встретились с артистами и зрителями 13 августа 1985 года. 19 октября 1987 года была произведена закладка первого камня для строительства нового здания, и туда же замурована капсула. 29 сентября 1989 года состоялось открытие нового здания Старого Московского цирка программой «Здравствуй, Старый цирк!» (режиссеры В. Крымко, Н. Маковская).

В современных СМИ нередко слышны голоса, что от самого старого московского цирка на Цветном бульваре сегодня осталась только вывеска. Подчиняясь требованиям рынка, нивелировались и сами собой растворились в коммерческой выгоде многие цирковые традиции, общий упадок переживает цирковое искусство, заметно и охлаждение зрителя, избалованного 3D и прочими компьютерными шоу. Но у нескольких поколений ныне живущих москвичей ещё жива память о старом цирке на Цветном бульваре как об одном из самых светлых и праздничных впечатлений детства. Хотелось бы верить, что цирк, как место, призванное дарить людям радость, никогда не исчезнет из нашей жизни. Заняв достойное место в истории культуры, он останется одним из самых привлекательных зрелищ для будущего человечества, ибо цирковое искусство – величайшее из искусств, а искусство – вечно.

По материалам:

Цирки Москвы

В мире цирка и эстрады



Идея, дизайн и движок сайта: Вадим Третьяков
Исторический консультант и литературный редактор: Елена Широкова
2006-2019

полная версия сайта