Литературно-исторические заметки юного техника

Ptiburdukov.RU
сегодня8декабря2024

Наверх

19 января 1880 года (144 года назад) родился П.А. Кусонский


П.А. Кусонский

О Павле Алексеевиче Кусонском невозможно говорить как о крупной фигуре в истории России, герое Гражданской войны или видном деятеле Белого Движения. Тем не менее, этому человеку выпала весьма странная роль в событиях Русской Смуты XX века. Более всего он известен как последний посланник генерала Духонина к генералу Корнилову в период его заточения в Быхове. Потом российская эмиграция всерьёз подозревала Кусонского в сотрудничестве с советскими спецслужбами, которые организовали похищение председателя РОВСоюза генерала Е.К. Миллера в 1937 году. Миллер поручил Кусонскому вскрыть оставленную им записку о своих подозрениях в адрес агента НКВД генерала Скоблина, а Кусонский о ней непростительно «забыл». В 1941 году Павел Алексеевич и сам пал жертвой оккупационного режима нацистов в Бельгии, за что снискал славу мученика и героя Белого Дела.

Кусонский П. А. родился 7 (19) января 1880 года. Место рождения – город Курск. Окончил Петровско-Полтавский кадетский корпус, Михайловское артиллерийское училище в Петербурге и Николаевскую военную академию (1911 г.).

В период Первой мировой войны Кусонский исполнял должность старшего адъютанта оперативного отделения в Управлении генерал-квартирмейстера штаба 8-й армии.

В 1917 году являлся помощником начальника оперативного отделения в Управлении генерал-квартирмейстера Ставки Верховного Главнокомандующего.

Литературный «герой»

В ноябре 1917 года полковник Кусонский был послан Главнокомандующим генералом Духониным в Быхов с тем, чтобы предупредить генерала Корнилова и его сторонников о приближении большевиков.

Его имя было упомянуто в первом томе романа М. Шолохова «Тихий Дон» уже в 1928 году:

«К главному подъезду быховской гимназии-тюрьмы подкатил густо забрызганный грязью автомобиль… Из автомобиля вышел немолодой, складный офицер. Он предъявил документы на имя полковника генштаба Кусонского.
- Я из Ставки. Имею личное поручение к арестованному генералу Корнилову. Где я могу видеть коменданта?
Комендант – подполковник Текинского полка Эргардт – немедленно провёл приехавшего к Корнилову. Кусонский, представившись, с чуть заметной аффектацией доложил:
- Через четыре часа Могилёв будет сдан Ставкой без боя. Генерал Духонин приказал вам передать, что всем заключённым необходимо сейчас же покинуть Быхов…»

Даже в столь кратком отрывке автор известного романа из цензурных соображений умудрился несколько раз исказить реальные события. Во-первых, П.А. Кусонскому в ноябре 1917 года было всего 37 лет. Он всегда был строен и сухощав, и выглядеть настолько «немолодым», чтобы это бросалось в глаза, не мог. Во-вторых, миссия П.А. Кусонского была связана с большим риском. Он выступал не просто «мальчиком на посылках», которому поручили доложить о приближении немцев к Могилёву. К Быхову подходили не немцы, а посланный специально для уничтожения арестованных генералов бронепоезд с революционными матросами. Генерал Духонин поплатился за это своевременное «предупреждение» своей жизнью. Он был растерзан матросами на вокзале в Могилёве. Выражение «отправить в штаб генерала Духонина» прочно вошло в лексикон красноармейцев. В первые годы Гражданской войны оно означало ни что иное, как безнаказанную расправу над «золотопогонными» офицерами.

Именно поэтому, выполнив поручение, П.А. Кусонский не стал возвращаться в Ставку. Вслед за Корниловым он уехал на Дон.

Участие в Гражданской войне

В июне 1918 года Кусонский назначен генералом для поручений при командующем Добровольческой армией. С января 1919 года он исполняет должность генерал-квартирмейстера штаба Добровольческой армии, в июне неожиданно покидает штабную работу и отправляется на фронт. Вплоть до марта 1920 года генерал Кусонский участвовал в боях, будучи начальником штаба 5-го кавалерийского корпуса Юзефовича. В противостоянии Врангель – Деникин однозначно выбрал сторону Врангеля.

В Крыму Кусонский был назначен начальником гарнизона города Симферополя, но с августа 1920 года вновь вернулся к штабной работе: возглавил штаб 3-го Армейского корпуса, затем штаб 2-й Русской Армии Врангеля.

«На подозрении»

После эвакуации из Крыма работает в штабе Главнокомандующего в Сремских Карловцах (Сербия). Приказом от 16 февраля 1922 года П.А. Кусонский был произведен Врангелем в генерал-лейтенанты — за отличия по службе.

В 1922 году переехал в Париж. При создании генералом Врангелем Русского Общевоинского Союза в «делёжке» должностей не участвовал. Врангель вполне мог поручить опытному штабисту какой-нибудь из отделов организации, но уже в 1922-23 годах генерал Кусонский сделал свою ставку на А.П. Кутепова. Вплоть до похищения последнего в 1930 году Кусонский находился в его распоряжении, не занимая в РОВС никаких видных постов.

В эмиграции ходили упорные слухи о том, что Кутепов вовсе не был похищен агентами ИНО ОГПУ, а сам «переметнулся» на сторону Советов. Под подозрение попало всё его ближайшее окружение.

Некоторые историки и по сей день считают, что Кусонский тоже был связан с советской разведкой, вёл активную деятельность по подрыву основ РОВСоюза изнутри и добивался развала единства Белой эмиграции.

Эта версия не находит никакого подтверждения, кроме обвинений разоблачителя «Внутренней линии» РОВС писателя-публициста Б. Прянишникова. Одно время он входил в «правое» крыло НТСНП («солидаристы»), затем, возможно, симпатизировал оппозиции РОВС в лице генерала А.В. Туркула. В конце 1970-ых годов, когда уже не осталось в живых никого из участников событий, Прянишников издал в США роман «Незримая паутина». Намеренно или нет, но автор сделал достоянием общественности весьма сомнительные «разоблачения» самых известных и непримиримых белых военачальников, лидеров эмиграции и участников Гражданской войны. Заявив, что генералы Шатилов, Абрамов, Кусонский, а также офицеры-активисты «Внутренней линии» Фосс и Закржевский являлись агентами ОГПУ-НКВД, Прянишников не дал себе труда привести ни одного прямого и бесспорного доказательства своих утверждений. Напротив, выстраивая своё повествование в форме романа, он позволяет относиться ко всем обвинениям, как к художественному вымыслу или фантазии автора.

Между тем, согласно сохранившимся документам РОВСоюза, до 1934 года генерал Кусонский никаких постов в организации не занимал. Соответственно, он никак не мог «подрывать организацию изнутри». Что же касается деятельности «Внутренней линии» РОВС, то доказательств её существования и реальной работы на НКВД не существует и по сей день. Если бы предполагаемый «заговорщик» и глава «Внутренней линии» П.Н. Шатилов так рвался к власти, ему ничего не стоило достичь желаемого без всяких усилий.

Известно, что в 1930 году Е.К. Миллер сам предлагал генералам П.Н. Шатилову, Ф.Ф. Абрамову, А.А. фон Лампе, адмиралу М. Кедрову и другим принять на себя руководство РОВС и избавить его от сей непосильной задачи. Ни один из вышеперечисленных военачальников добровольно встать во главе Союза не пожелал.

В 1934 году развернулась война «компроматов» против руководства РОВСоюза. Её зачинщиками, вне сомнения, являлись настоящие сотрудники ОГПУ-НКВД. В результате были «облиты грязью» и ушли со своих постов П.Н. Шатилов и начальник канцелярии РОВС генерал Н.Н. Стогов. Едва не произошла дуэль между П.Н. Шатиловым и одним из его обвинителей – генералом Мельницким. П.А. Кусонский должен был выступать в роли секунданта Шатилова, но дело получило широкую огласку и окончилось неискренним примирением сторон.

В этих условиях Е.К. Миллер по собственной инициативе произвёл некоторые «кадровые перестановки» в организации. С уходом генерала Стогова председатель Союза сам назначил на его место П.А. Кусонского.

Возможно, здесь сыграла роль некоторая наивность Миллера. По представлениям Прянишникова, начальник РОВС был лишь «жертвой» обмана, этаким престарелым простачком, ничего не подозревающим о существовании «Внутренней линии» во вверенной ему организации. Тогда получается, что вокруг агента ОГПУ-НКВД П.А. Кусонского весь период его деятельности находились только предатели или наивные болваны.

Начальник II отдела РОВС в Берлине генерал-майор Алексей Александрович фон Лампе в конце 1920-х – начале 30-х годов вёл активную переписку с П.А. Кусонским. Генералы знали друг друга ещё со времён совместной службы в штабе 8-й армии и находились в приятельских отношениях. Кроме того, материалы личного фонда А.А. фон Лампе в ГАРФ дают все основания полагать, что в период 1918-1919 годов отношения супругов фон Лампе и Кусонского носили характер «любовного треугольника». Кусонский всерьёз ухаживал за Натальей Михайловной фон Лампе, и возможно, что именно с разрешением этой сложной ситуации было связано его неожиданное «бегство» на фронт в июне 1919 года.

Сам генерал-майор фон Лампе долгое время занимал один из ключевых постов в РОВС. В 1938 году его II (немецкий) отдел был преобразован в Объединение Русских Воинских Союзов (ОРВС) – самостоятельную организацию, которая во время Второй мировой войны открыто предлагала свои услуги нацистам в борьбе против СССР.

Возникает вопрос: почему агент ОГПУ-НКВД Кусонский не предпринял ни одной попытки завербовать своего приятеля А.А. фон Лампе или хотя бы попытаться нейтрализовать его опасный «активизм»?

Такая возможность предоставлялась Кусонскому неоднократно. Не обладая особенно гибким умом, фон Лампе проявил себя как один из самых непримиримых «реваншистов». Следуя «заветам» Врангеля, он отрицательно относился к контактам Кутепова с советскими спецслужбами и откровенно боялся вмешиваться в его террористические акции на территории СССР. Известно, что фон Лампе, питавший непреодолимое отвращение к «подпольной» работе, в 1927 году прямо сказал Кутепову о данном ему поручении Врангеля «присматривать» за его деятельностью. Это спровоцировало конфликт между вчерашними соратниками. В 1930 году, когда новый председатель РОВС Е.К. Миллер предложил фон Лампе взять на себя дела Кутепова в России, генерал прямо ответил, что «террористом никогда не был и учиться этому не хочет». В открытую предлагать сотрудничество такому человеку было бессмысленно.

Однако Кусонский, как никто, знал слабые места начальника II отдела РОВС. Он был хорошо знаком с его женой, знал и о том, что в 1932 году их единственная дочь Евгения заболела туберкулёзом лёгких. При отсутствии необходимых средств на лечение, у родителей не было никаких шансов её спасти. Если бы предполагаемый агент в этот период предложил чете фон Лампе работу на советскую разведку, он бы наверняка добился желаемого результата. ИНО ОГПУ, как правило, щедро оплачивал услуги своих заграничных резидентов. Но Павел Алексеевич не сделал этого. Евгения фон Лампе умерла зимой 1933 года, в возрасте девятнадцати лет.

В ответ на соболезнования Кусонского по поводу её смерти, фон Лампе пишет ему очень откровенное и полное отчаяния письмо (ГАРФ, Ф.5853.Оп.1.Д.55.Л.43). В этом письме нет ни одного намёка на «помощь», которую мог предложить адресат семье своих давних друзей. Чуть раньше от туберкулёза скончался приемный сын самого Кусонского, Юрий.

Куда более вероятна версия о том, что в 1930-40-е годы и Кусонский, и фон Лампе, и генерал Скоблин имели контакты с немецкой разведкой и гестапо, но этот вопрос остаётся открытым.

Во всяком случае, ни Кусонский, ни фон Лампе не приобрели себе шикарных квартир в Париже, как это сделал их общий знакомый генерал П.Н. Шатилов. Они не покупали вилл, автомобилей и не закатывали банкетов для «нужных» людей, как это регулярно проделывали генерал Скоблин и его супруга Плевицкая. Их семьи жили весьма скромно и не смогли уберечь от «болезни бедняков» даже собственных детей…

Похищение Миллера

В 1934-1937 годах Кусонский занимает пост начальника военной канцелярии РОВС в Париже. Согласно версии Б. Прянишникова и его последователей (В. Клавинг), Кусонский в этот период продолжает «работать» на П.Н. Шатилова и «внутреннюю линию» РОВС, которая ставит своей целью смещение престарелой верхушки Союза во главе с Е.К. Миллером. П.Н. Шатилов в 1934 году оставил пост главы I отдела РОВС в Париже. Он неоднократно высказывал желание вообще уйти из Союза и оставить политическую деятельность. В 1934-1937 годах Кусонский продолжал переписку с ним, в которой информировал генерала о всех делах в руководстве РОВСа.

22 сентября 1937 года Е.К. Миллер отправился на встречу с представителями немецкого Генерального штаба, организованную генералом Скоблиным. Перед уходом он оставил на столе начальника канцелярии записку, в которой изложил свои подозрения в адрес Скоблина. Миллер просил Кусонского вскрыть конверт, если сам не вернётся в Управление через три часа. Впоследствии начальник канцелярии уверял, что он ушёл домой и о поручении Миллера попросту забыл.

Тревогу по поводу исчезновения генерала подняла его жена. В 23 часа заместитель Миллера адмирал Кедров вызвал П.А. Кусонского в Управление РОВС. После похищения прошло уже 10 часов. Кусонский вскрыл конверт с запиской в присутствии Кедрова и жены Миллера. Комендант Управления Мацылев не был извещён о содержании записки. Ничего не подозревая, он отправился за Скоблиным в гостинницу и вскоре привёз его на такси. После недолгой беседы Кусонский и Кедров решили задержать Скоблина, чтобы препроводить его в полицию. Тот, воспользовавшись их замешательством и неосведомлённостью Мацылева, выскочил в подъезд. Кедров и Кусонский последовали за ним. На лестнице было темно, и они не поняли, что Скоблин не побежал вниз, а поднялся на этаж выше, в квартиру С.Н. Третьякова (Иванова), также агента НКВД. Преследователи спустились на улицу и организовали поиск, который ни к чему не привёл.

Особая Комиссия по делу Скоблина под председательством генерала от кавалерии Эрдели (от 28 февраля 1938 г.) опросила всех свидетелей происшествия и сделала следующие выводы:

"Записка, оставленная генералом Миллером в полдень 22 сентября 1937 года, — единственный ключ к раскрытию тайны его исчезновения. Более раннее вскрытие этой записки, вероятно, не могло бы уже воспрепятствовать похищению генерала Миллера, но оно могло — и должно было — помешать бегству Скоблина. Поэтому Комиссия ничего не имеет добавить к следующему сделанному ей заявлению генерала Кусонского: "Считаю себя виновным в позднем вскрытии упомянутой записки, почему откровенно доложил начальнику Русского Обще-Воинского Союза о недопустимости занятия мною каких-либо ответственных должностей в РОВСе".

(Журнал "Часовой" № 208 от 10 марта 1938 года)

Комиссия предпочла поверить в непростительную «оплошность» и нерасторопность начальника канцелярии при задержании Скоблина, чем признать, что разложение в рядах РОВС достигло своего предела. В похищении Миллера были замешаны офицеры-«первопоходники», которые пользовались непререкаемым авторитетом среди бывших белых воинов.

На судебном процессе Плевицкой, дабы оправдать Скоблина и его сообщницу, адвокаты пытались подвергнуть сомнению подлинность записки Миллера. Вопреки свидетельствам очевидцев и актам графологической экспертизы, они приписывали её авторство Кусонскому. Арестованный впоследствии гестапо агент С.Н. Третьяков (Иванов) также решил свалить всю вину на Кусонского, указав на него, как на пособника НКВД, организатора и планировщика похищения. Возникает вопрос: зачем тогда Кусонскому вообще было нужно предъявлять записку Миллера и навлекать на себя подозрения? Он имел массу времени, чтобы её уничтожить, а не бегать за своим «подельником» Скоблиным среди ночи по тёмным лестницам.

Если Кусонский и принял косвенное участие в похищении, то вряд ли он сделал это по собственной воле. Его могли запугать, поставить в безвыходное положение, использовать как «пешку» в заранее спланированной игре. У генерала в СССР оставались близкие родственники. В том числе – его престарелая мать.

Что же касается Скоблина, то, по некоторым сведениям, он являлся «тройным агентом», и его роль в деле Миллера неоднозначна. Генерал Скоблин сам претендовал на ведущие роли в РОВС. В 1937 году ему исполнилось лишь 43 года. По мнению многих «молодых» членов Союза, престарелая верхушка во главе с Е.К. Миллером давно превратила деятельность РОВС в «чайные посиделки» для военных пенсионеров. Кусонский и Шатилов вполне могли разделять эти взгляды.

При отсутствии прямых доказательств и улик, комиссия Эрдели сочла приемлемым снять подозрения с возможного преступника, нежели в лучших традициях ОГПУ-НКВД очернить невиновного.

Предвоенный период

В 1938 году П.А. Кусонский переехал в Бельгию, где официально никаких должностей не занимал, но работал переводчиком при новом председателе РОВСа генерале Архангельском.

В 1940 году старший сын Кусонского Алексей был насильно мобилизован французами в армию и попал в немецкий плен. Павел Алексеевич просил начальника ОРВС А.А. фон Лампе, своего старого друга, выяснить хоть что-то о его судьбе. Во Франции у Алексея осталась семья с малолетними детьми, которая не имела никаких средств к существованию. Начальник ОРВС был одновременно вице-президентом Русского Красного Креста в эмиграции и мог помочь Кусонскому в его беде. Фон Лампе выяснил местонахождение Алексея, установил с ним связь, хлопотал о его освобождении, но освободить Кусонского-младшего ему не удалось. Тот вскоре сбежал из лагеря сам и вернулся домой весной 1941 года.

В мае 1941 года Кусонский вновь посылает фон Лампе обстоятельное послание с изложением той ситуации, в которую попали чины РОВС в Бельгии и Франции. С приходом туда нацистов председатель РОВС А.П. Архангельский оказался в полной изоляции. Ему, по выражению Кусонского, «заткнули рот», поставили под полный контроль, а за неповиновение угрожают арестом и немедленным разгоном всей организации. (ГАРФ. Ф.5853.Оп.1.Д.69.Л.120-122)

Арест и гибель

22 июня 1941 года гестапо не тронуло Архангельского, но арестовало ряд чинов РОВС в Париже и Брюсселе. Генерал Кусонский подвергся аресту и был интернирован в концлагерь Брейндонк (Бельгия). Председатель РОВС Архангельский подавал немецким оккупационным властям протесты, жалобы и просьбы об освобождении своих соратников, но это ни к чему не привело. Ни к чему не привели и переговоры А.А. фон Лампе, которые он вёл в соответствующих германских учреждениях о судьбе арестованного генерала П.А. Кусонского. Руководитель Русского представительного комитета Ю.С. Жеребков, активно сотрудничавший с нацистами, ходатайствовал перед гитлеровской администрацией об освобождении русских военнопленных во Франции. Он клятвенно обещал фон Лампе освободить Кусонского в ближайшее время. Разговор Жеребкова и фон Лампе состоялся 20 или 21 августа 1941 года, а уже 22 августа Павел Алексеевич Кусонский скончался в лагере от жестоких побоев.

Сохранилась копия письма фон Лампе немецкому генералу фон Филькенхаузену, от которого непосредственно зависело освобождение генерала Кусонского. В этом письме на чистейшем немецком языке начальник ОРВС полностью ручается в лояльности арестованного генерала к оккупационному режиму и непричастности к шпионской деятельности в пользу СССР. Если бы осторожный фон Лампе не был уверен в последнем на все сто процентов, он бы никогда не позволил себе давать такие поручительства. Например, за П.Н. Шатилова, фон Лампе подобных поручительств не давал.

Б. Прянишников в книге «Незримая паутина» (без ссылки на источник информации) очень трогательно, но не вполне правдиво описывает последние дни Кусонского в крепости Брейндонк. По его словам, престарелый генерал пал жертвой своих же «заступников». Из их просьб об освобождении заключённого, конвойный унтер-эсесовец узнал о том, что Кусонский – русский генерал. От ненависти к русским, молодой нацист забил шестидесятилетнего старика насмерть, а тело было похоронено в общей, безымянной могиле.

На самом деле, тело Кусонского было выдано его семье и похоронено на кладбище Уксель в Брюсселе. 30 ноября 1944 года бельгийские власти с воинскими почестями перенесли прах генерала на почетный участок кладбища Юкль.

Елена Широкова

Источники:

ГАРФ. Ф.5853 (генерал-майор фон Лампе).

ГАРФ. Ф.5826 (Русский общевоинский Союз).

Рутыч Н. Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооружённых сил юга России. – М.,1997.

Шолохов М. Тихий Дон: роман. В 4-х кн. – Н. Новгород, 1993.

Литература:

Лехович Д.В. Белые против красных: Судьба генерала Антона Деникина. – М., 1992.

Орлов В. Двойной агент. – М., 1998.

Прянишников Б. Незримая паутина. ОГПУ-НКВД против белой эмиграции: роман. – М., 2004.

Русские без Отечества: Очерки антибольшевистской эмиграции 20-40-х годов. – М.:РГГУ, 2000.


В ответ на публикацию данного очерка его автор получила письмо от Натальи Евгеньевны Мусаджий, внучатой племянницы П.А. Кусонского:

«Кусонские — старинный дворянский род, ведущий свою историю с 17 века. Вяземский стрелецкий сотник Тимофей Кусонский впервые упоминается в записи 1646 года.

По родословной все Кусонские были военными. Отец Павла Алексеевича Кусонского - Алексей Афанасьевич Кусонский - вышел в отставку в 1904 году в должности генерал - майора.

Мать П.А. Кусонского Александра Павловна Божерянова - дочь действительного статского советника.

П.А. Кусонский родился в Курске. Сохранилась копия паспорта Натальи Георгиевны Кусонской, второй жены Павла Алексеевича, в котором указано, что ее супруг Павел Алексеевич Кусонский родился в Курске:

В семье Кусонских было 4 детей: Павел (1880), Владимир (1883), Людмила (1893), Александра (1897). Александра - это моя бабушка. Я с раннего детства воспитывалась у нее. К сожалению, она мне мало рассказывала о своей семье, время было такое. Как можно видеть, моя бабушка была моложе Павла Алексеевича на 17 лет.

Павел Алексеевич был женат на Вере Бакеевой, у них было двое детей: Алексей (1906) и Павел (1908). Вера умерла в 1912 году. Её и Павла Алексеевича дети стали воспитываться в семье родителей Павла Алексеевича вместе с моей бабушкой, поскольку разница в возрасте была не очень большой. В июне 1917 года умирает отец - Алексей Афанасьевич.

По рассказу моей бабушки, в конце 1919 года или в 1920 году в Киев съехались Павел Алексеевич, Владимир и сестра Людмила. На семейном совете обсуждался отъезд в эмиграцию. Их мать, Александра Павловна (ей тогда было 64 года ) категорически отказалась уезжать из Киева. Поэтому было решено, что с ней останется моя бабушка, как самая младшая в семье (21 год) и младший сын Павла Алексеевича Павел, ему было 11-12 лет. Старшего сына Алексея, который учился в кадетском корпусе (14 лет), Павел Алексеевич брал с собой. Это решение говорит только об одном: никто не думал, что это расставание навеки.

Когда-то моя бабушка сказала: «Мой брат был очень несчастным человеком, потому, что он знал, сколько бед нам (оставшимся в России) принесло родство с ним».

Мать П.А. Кусонского - Александру Павловну - арестовали в 1927 году и сослали на 3 года в Боровичи, на ее родину. Мою бабушку тоже с 1927 года арестовывали несчетное количество раз. Все допросы касались Павла Алексеевича. Его сына Павла посадили в тюрьму в 1930 году. Освободился он в 1933 году, но это никак не было связано с отцом. В 1934 году он опять попал в тюрьму, освободился в 1936 ( тоже не в связи с отцом) Через 10 месяцев после освобождения его опять арестовали, в этот раз за то, что рассказывал рабочим на заводе, где он работал, что во Франции рабочие хорошо зарабатывают, а в России много работают, а зарплата маленькая, - другими словами, критиковал советский строй. 22 декабря 1937 года П.П. Кусонский был расстрелян в Белой церкви, под Киевом.

Мою бабушку в 1934 году сослали в Казахстан "за связь с родственниками (переписку)". Александру Павловну (мать Павла Алексеевича) в 1934 году опять сослали под Новгород. Она умерла в ноябре 1941 года, как я думаю, от голода. Ей было 85 лет. Я читала расстрельное дело её сестры, Дириной Людмилы Павловны, с которой они вместе жили. Сестра попросила хлеба у немцев, сказав, что им с сестрой совсем нечего есть. Когда село освободила Красная армия в 1942 году, её за это расстреляли.

Павел Алексеевич очень любил мать. Вообще, в семье был культ матери. В России она осталась с внуком, его сыном, без средств к существованию. Павел Алексеевич начал ей помогать. В 1927 - 1928 годах он передавал ей через третьих лиц шесть раз по 20-25 рублей. Вообще, он был очень осторожен и не хотел, чтобы его родных уличили в связи с ним. К помощи матери подключились ее дочь Людмила (она жила в Париже) и сын Владимир.

В следующий раз Павел Алексеевич смог помогать с 1933 по 1934 годы один раз в два месяца по 150 руб. Как я поняла, это было 10 франков, просто курс валют был бешеный. Для меня все это говорит только об одном: жил он очень небогато и не мог быть чьим-либо агентом. Если бы был агентом Москвы, то, наверное, попросил бы, чтобы его семью не трогали. А воюя в Первую мировую с немцами, вряд ли он бы стал на них работать потом. Вполне допускаю мысль, что Кусонскому на первых порах нравился Гитлер, потому что Германия с его приходом стала подниматься на ноги, в армии был наведен строгий порядок. Как человеку военному, Павлу Алексеевичу это должно было очень импонировать. В 1976 - 1981 годах я жила в Германии с мужем, военным врачом, мы дружили с немецкой семьей. Мне рассказывали, что немцы очень любили Гитлера за то, что после многолетней депрессии, в стране было создано много рабочих мест, строилось много дорог, в городах развернулось строительство, животноводство стало активно развиваться, люди перестали голодать, все были довольны. К слову сказать, о том, что существуют концентрационные лагеря, родители моих знакомых немцев узнали только после войны, хотя жили рядом с Бухенвальдом.

В 1940 году Алексей, старший сын Павла Алексеевича, призванный в Армию Франции, попал в плен. Я читала письма Павла Алексеевича (очевидно, черновики), которые он рассылал в разные инстанции с запросом о своем сыне. Вы пишете, что в освобождении сына помог фон Лампе, но на самом деле сын бежал из плена, это был второй или третий побег, когда ему удалось добраться до семьи. Потом он ушел в Сопротивление и воевал там до окончания войны. Это я узнала от его сына Василия Кусонского, когда ездила в 2009 году в Брюссель и познакомилась с внуком Павла Алексеевича Васей и правнуком Алексом. К сожалению, Вася умер в 2010 году, а с Алексом мы поддерживаем тесные отношения. Так получилось, что из нашей "ветви" Кусонских только я и Алекс остались. В 2013 году я гостила у Алекса и читала некоторые документы, которые он хранит.

Нужно сказать, что после отъезда из России Павел Алексеевич женился во второй раз. Точно не знаю, когда это было, думаю, где-то в районе 1922 -1924 гг. Как мне говорил Алекс, «это не было большой любовью» , просто Павел Алексеевич хотел помочь этой женщине и её сыну. Его второй женой стала Венцкович Наталья Георгиевна - вдова бывшего сослуживца Павла Алексеевича. Её муж умер в 1919 году. Она осталась с сыном Юрием 1912 года рождения. Наталья Георгиевна прожила долгую жизнь. Люди, которые её знали, рассказывали мне, что она была совершенно не приспособлена к жизни. Павел Алексеевич очень хорошо относился к своему пасынку, заботился о нём. Мальчик был музыкально одаренным, когда он заболел туберкулезом, его отправляли на месяц в Ниццу. В это время там заведовал Домом отдыха родственник Павла Алексеевича, у него и жил Юрий. На фотографиях я видела Юрия, видно, что уже больного, в Ницце. Но нет ни одного фото с Павлом Алексеевичем в Ницце. Думаю, что он туда и не ездил - не было денег. Есть пара фотографий съемной квартиры Кусонского - более чем скромно. Что опять наводит на мысль: кроме скромной зарплаты, других доходов у него не было. Я читала очень трогательное письмо Павла Алексеевича к его второй жене. Он пишет, что ему удалось снять недорогую квартирку в Париже и подробно объясняет, как ей добраться туда с вокзала, поскольку сам будет на службе и не сможет её встретить, но очень постарается отпроситься со службы. Своей матери в Россию Павел Алексеевич писал два раза в неделю. Для чего я все это пишу? Из того, что я знаю о нем: из рассказов людей, из документов, я вижу отзывчивого и заботливого человека. А рассказы моей бабушки и Василия Кусонского показывают мне, что Павел Алексеевич был хорошим психологом.

Павел Алексеевич много лет знал Е.К. Миллера, дружил с ним. «Подставить» друга и соратника он не мог. Агентом Москвы не стал, потому что шантажировать его было нечем: с 1934 года его сын и так уже сидел в тюрьме, а в 1937 году был расстрелян; сестра и мать находились в ссылке. За деньги не продался: более чем скромный уровень жизни его семьи в эмиграции, на мой взгляд, полностью опровергает это обвинение.

В разных источниках я читала разные версии о письме Миллера, которое тот оставил Кусонскому. Во-первых, нужно помнить, что это было далеко не первое письмо, которое оставлял Миллер. С 1934 года, когда он возглавил РОВС (Е.К. Миллер стал председателем РОВС в 1930 году — прим. Е.Ш.), он всегда оставлял такие письма Кусонскому. Как я читала, и Кусонский оставлял Миллеру такие письма, когда уходил на какие-то секретные встречи. Как часто это было? Раз в неделю? Два-три раза в месяц? Мы не знаем и не узнаем никогда. Так вот, что было сказано тогда Миллером? «Вскрыть, если я не вернусь через 3 часа», или «Вскрыть, если со мной что- нибудь случится»? Я читала и тот , и другой вариант. У Миллера в тот день, помимо встречи с немцами, были и другие дела: нужно было купить билеты на вокзале для дочери, потом пойти на какой-то банкет, должна была состояться еще какая-то встреча с Дроздовцами или с Марковцами или еще бог знает с кем. Если не знаешь, что с человеком что-то произошло, вскрывать письмо было бы преждевременно. Лично я бы не рискнула. Кусонский мог решить, что Миллер, не рассчитав точно время, просто забегался по своим делам, с ним всё в порядке. Как только жена Миллера забила тревогу, Кусонский письмо вскрыл. Как человек порядочный, он взял вину на себя. Василий, его внук говорил мне, что Павел Алексеевич никогда не говорил ни с кем из домашних об этом событии, но очень тяжело переживал до конца своих дней. Это можно понять, в особенности если это касается твоего старого друга!

В 1938 году Кусонский уехал в Брюссель и работал там переводчиком. Меня всегда интересовало, что и для кого он переводил, потому, что эмигранты, как правило, владели и французским и немецким языками. Что же нужно было переводить? Когда я приехала к Васе в Брюссель, он мне сказал, что работает переводчиком. А это вот что: если у вас на руках документ (свидетельство о рождении, диплом и т. д.), предположим, на русском языке, вам нужно перевести этот документ на язык той страны, где вы живете, даже если вы прекрасно владеете языком этой страны, вы обращаетесь к переводчику. Он переводит этот документ и ставит свою печать, которая заменяет в данном случае печать нотариуса. Я думаю, Кусонский этим и зарабатывал себе на жизнь в Бельгии. То, что он помогал Архангельскому, не обязательно означает, что получал у него зарплату.

Еще Вася мне сказал, что Павел Алексеевич обладал удивительной работоспособностью. Он мог работать 24 часа в сутки. В одном из писем к жене Павел Алексеевич так и писал: «Ты знаешь, я никогда ничего не откладываю на завтра».

Я задаю себе вопрос: «Каким был человек, который работал вместе с Деникиным в Добровольческой армии, потом с Врангелем, потом с Кутеповым, с Миллером, с Архангельским?» Они подчас сильно конфликтовали между собой, а Кусонский сохранял со всеми хорошие отношения, со всеми уживался и дружил. Понятно, что для этого не достаточно было только деловых качеств, нужны были и человеческие.

Я знаю, он был очень нетерпим к вранью. Как мне говорил Вася, если при Павле Алексеевиче кто-то начинал в разговоре врать, он вставал и демонстративно выходил из комнаты.

Подводя итог всему, что я знаю о П.А. Кусонском из доступных мне документов и воспоминаний его потомков, я вижу честного, глубоко порядочного, умного и отзывчивого человека.

Теперь об аресте П.А. Кусонского и его пребывании в Брендонке.

Я туда ездила в 2013 году. Этот лагерь недалеко от Брюсселя. Там очень чтят память о генерале Кусонском. Я видела камеру, в которой он сидел. Стоит ли говорить, что впечатление самое тяжелое. Знаю, что в камере, где он сидел, были и другие русские, но Павел Алексеевич не говорил сокамерникам ничего, только молча плакал. Дело генерала Кусонского пропало из канцелярии сразу после его смерти. Из этого я делаю вывод, что предъявить ему было нечего и били его просто потому, что били всех. Может потому, что сказал не таким как нужно тоном, не прогнулся, не смог выполнить рабочую норму. Нужно было возить тачки с камнями, а Кусонский был уже не молод и физически не силен. Может быть, это сочли саботажем. Другими словами, может не стоит искать черную кошку в темной комнате. Забили до смерти просто потому, что были звери.

По официальной версии он умер 26 августа 1941 года от пневмонии и высокого давления.

Жене о смерти Павла Алексеевича сообщили только через месяц, к тому времени он уже был похоронен на лагерном кладбище. Гроб выкопали и отдали жене и родственникам по линии его сына. Его похоронили на кладбище той коммуны, где он жил. Когда после войны его сын Алексей вышел из подполья, его семья вернулась в Брюссель. Сын встречался с людьми, которые сидели вместе с Павлом Алексеевичем в концлагере. Они ему рассказали об отце и тех пытках, которым он подвергался. После этого его сын сильно запил. Но семье он ничего не рассказывал о том, что узнал, просто они знали, что это из-за отца.

Я понимаю, что все, что сообщила, не подходит для биографии, просто мне хотелось рассказать о человеке, который почти не оставил своего следа в истории.

Посылаю его фотографию, это моя любимая. Посмотрите в его умные глаза.

С уважением, Наталья Евгеньевна Мусаджий.»

Фото семьи Кусонских, сделанное приблизительно в 1903-1905 гг.
На фото: Кусонский Алексей Афанасьевич, Кусонская Александра Павловна - родители;
Павел Алексеевич с женой Верой Бакеевой;
брат Владимир; и две девочки: Людмила и Александра.
Фото из архива семьи Кусонских, проживающих в Брюсселе

Павел Алексеевич с женой Верой Бакеевой. Фото или начала 1906 г. или начала 1908 г. (Вера беременная)
Фото из архива семьи Кусонских, проживающих в Брюсселе

Отец Павла Алексеевича - Алексей Афанасьевич Кусонский, генерал-майор, командир дивизиона 10-й артиллерийской бригады (1903-1904 г.)
Фото из архива семьи Кусонских, проживающих в Брюсселе

Портрет первой жены Кусонского Веры Бакеевой (1904-1905 гг.?)
Фото из архива семьи Кусонских, проживающих в Брюсселе

Александра Павловна, мать П.А. Кусонского; снимок сделан в с. Дегтяри,
август 1937 г. Ей 81 год.
Фото из архива семьи Кусонских, проживающих в Брюсселе

Брат Павла Алексеевича - Владимир (слева). На 1 января 1915 г. -штабс-капитан лейб-гвардии 3-й артиллерийской бригады. Снимок сделан в июне 1915 г. На биваке в лесу у пушки "Старый батька".
Фото из архива семьи Кусонских, проживающих в Брюсселе

Могила П.А. Кусонского на кладбище Юккль в Брюсселе



Идея, дизайн и движок сайта: Вадим Третьяков
Исторический консультант и литературный редактор: Елена Широкова
2006-2019

полная версия сайта