Литературно-исторические заметки юного техника

Ptiburdukov.RU
сегодня6декабря2024

Наверх

26 сентября 1893 года (131 год назад) родился С.Я. Эфрон


Рыцарь Марины

Признанные человечеством гениальные личности, великие поэты, писатели, полководцы и миротворцы в своей земной, физической жизни, как правило, тесно соприкасаются с «обыкновенными» людьми. Гении нередко черпают вдохновение в окружающей их действительности, в близких людях, без которых, возможно, не состоялось бы ни одно гениальное творение, научное открытие или решающая битва.

Эти люди подчас играют слишком важную, а порой и трагическую роль в личной судьбе «избранников человечества»…

При упоминании Наполеона Бонапарта сразу всплывает в памяти имя императрицы Жозефины, Рембрандта – Саскии, И. С. Тургенева – его трагическая страсть к Полине Виардо. Рассуждая о творчестве А.С. Пушкина, невозможно обойти вниманием Наталью Николаевну Гончарову. Многие исследователи-пушкинисты и по сей день склонны обвинять красавицу-супругу в гибели великого национального Поэта.

Сергей Эфрон и Марина Цветаева

Сергей Яковлевич Эфрон навсегда вошёл в историю, как муж другого, быть может, равнозначного Пушкину, великого русского Поэта – Марины Ивановны Цветаевой, гения поэтического «серебряного» века…

С. Я. Эфрон родился 26 сентября 1893 года в Москве, в семье народовольцев Елизаветы Петровны Дурново (1855—1910), из известного дворянского рода, и Якова Константиновича (Калмановича) Эфрона (1854—1909), который происходил из крещёной еврейской семьи. Серёжа Эфрон рано потерял родителей. Его воспитанием занимались старшие сёстры и родственники отца, близкие революционному движению. Тем не менее, опекуны постарались дать мальчику хорошее образование. Он с успехом закончил знаменитую Поливановскую гимназию, учился на филологическом факультете Московского университета, писал рассказы, пробовал играть в театре у Таирова, издавал студенческие журналы, а также занимался и подпольной деятельностью.

С Мариной Ивановной Цветаевой, дочерью известного московского профессора и пока ещё мало кому известным Великим Поэтом, Сергей познакомился в 1911 году.

Молодые люди впервые встретились в Коктебеле, на знаменитой даче художника и поэта Максимилиана Волошина, где побывала практически вся питерская и московская богема. До конца своей жизни Макс оставался для Сергея и Марины самым близким другом, а подчас выступал в роли большой и удобной «жилетки», в которую поочерёдно «плакались» молодые супруги во время частых семейных конфликтов.

На Коктебельском пляже Марина Ивановна как-то в шутку сказала Волошину, что она выйдет замуж за человека, который отгадает, какой её любимый камень.

«Марина! – сказал ей на это Макс. – Влюблённые, как известно, глупеют. И когда тот, кого ты полюбишь, принесёт тебе булыжник, ты поверишь, что это твой любимый камень!»

«Макс! Я ото всего умнею! Даже от любви!» – ответила Марина.

Сергей в тот же день нашёл и принёс ей генуэзскую сердоликовую бусу. Этот камень Марина Цветаева всегда носила с собой.

Сергей Яковлевич был на год моложе Марины. Так же, как и сама Цветаева, в раннем детстве он лишился матери, к тому же не отличался богатырским здоровьем. Семьи Марины и Сергея не были похожи и близки друг другу ни по духу, ни по убеждениям, но Цветаева, на первом этапе знакомства, искренне восхищалась Эфроном.

«Если бы Вы знали, какой это пламенный, великодушный, глубокий юноша! – писала она в письме к известному критику и философу В.В. Розанову. – Мы никогда не расстанемся. Наша встреча – чудо!»

Он представлялся ей идеалом, явлением другого века, безупречным рыцарем. Современники говорили о его благородстве, несомненной порядочности, человеческом достоинстве и безукоризненном воспитании. Однако многие исследователи жизни и творчества М.И. Цветаевой, напротив, считали Эфрона слабым, безвольным, не слишком умным и бесталанным дилетантом, рано осиротевшим мальчиком, которому просто льстило внимание такой девушки, как Марина. Такой человек никогда не смог бы стать ей мужем и опорой в традиционном понимании этого слова. Другое дело, что у Великого Поэта, раз он родился женщиной, в принципе не могло быть ничего «обыкновенного» и «традиционного»! Она ждала от него чудес. Не обмануть это ожидание – стало главным девизом и целью жизни Сергея Эфрона на долгие годы.

Эфрон сразу же становится романтическим героем поэзии Цветаевой. С ним связаны и посвящены ему более двадцати стихотворений, которые, на взгляд литературных критиков и исследователей, абсолютно лишены эротики. Это вовсе не любовная лирика, даже как бы не лирика, посвящённая женщиной любимому мужчине.

«Не ты, о юный, расколдовал её…» – иронично бросит Эфрону Софья Парнок в одном из своих произведений. «Подруга» была права: отношения Цветаева – Эфрон всегда строились на родстве душ, а не тел.

Я с вызовом ношу его кольцо!
– Да, в Вечности – жена,
Не на бумаге! –
Чрезмерно узкое его лицо
Подобно шпаге.
…В его лице я рыцарству верна,
– Всем вам. Кто жил и умирал без страху! –
Такие – в роковые времена –
Слагают стансы – и идут на плаху.

Быть мужем Великого Поэта – это не только подвиг, но и тяжкий труд. Сергей Яковлевич Эфрон в полной мере испытал это на себе уже в первые годы жизни с Мариной.

Увы! Сергей не был воином по призванию, но ему пришлось им стать. Слабое здоровье не позволило Эфрону сразу принять участие в Первой мировой войне. Из-за болезни лёгких он был признан лишь «ограниченно годным» к военной службе. В 1915 году студент Эфрон добровольно поступил братом милосердия на санитарный поезд, потом закончил «ускоренный курс» юнкерского училища. 11 февраля 1917 года он был командирован в Петергофскую школу прапорщиков для прохождения службы. Через полгода зачислен в 56-й пехотный запасной полк, учебная команда которого находилась в Нижнем Новгороде.

Осенью 1917 года прапорщик Эфрон прибыл в Москву. Марина Ивановна Цветаева, беременная уже второй дочерью, Ириной, вдохновила его принять участие в октябрьских боях с большевиками. Раз «роковые времена» уже настали, её лирический герой не имел морального права отсиживаться дома!

В эмиграции, опять же с подачи супруги, Сергей написал краткие воспоминания об этих событиях. И по сей день его «Записки добровольца» являются едва ли не единственным правдивым рассказом о Московском восстании 1917 года.

Илья Эренбург, знавший Марину и Сергея с молодости, помогавший им после Гражданской войны найти друг друга, в своих беседах с биографами и исследователями творчества Цветаевой, не раз говорил о том, что именно Марина «лепила» мужа как личность. Она строила его жизнь, принимала за него решения, направляла и поддерживала, как любящая мать поддерживает сына-подростка на нелёгком жизненном пути. Для неё это была насущная необходимость, для него — нешуточная ответственность.

После поражения белого выступления в Москве Сергею Яковлевичу вновь пришлось соответствовать героическому образу, созданному в воображении Поэта. Супруга сама собрала и проводила своего «героя» в Новочеркасск, где под командованием генералов Корнилова и Алексеева зарождалось Белое движение.

Невольно приходит в голову мысль, что, если бы не Марина Цветаева, место С.Я. Эфрона в разразившейся гражданской борьбе, скорее всего, было бы по другую сторону баррикад. По своему воспитанию, происхождению, сложившимся семейным традициям, он никак не годился на роль Белого Воина и Белого Лебедя из «Лебединого Стана», «Разлуки», «Ремесла»…

Тем не менее, на Дон Сергей прибыл одним из первых двухсот человек. Он принял участие в 1-м и 2-м Кубанских походах Добровольческой армии. В составе знаменитого Марковского полка, а потом и дивизии, прошёл всю Гражданскую войну: от взятия белыми Екатеринодара, до последней, трагической битвы за Перекопские укрепления в Крыму. За все Добровольчество (с декабря 1917 по ноябрь 1920 года) офицер Эфрон непрерывно находился в строю, никогда не служил в тыловых подразделениях или при штабе. Дважды был ранен, но не кланялся пулям и не прятался за солдатскими спинами.

«В Добровольчестве он видел спасение России и правду», – написала за Эфрона через двадцать лет Марина Цветаева. И это было истиной.

«Крестный путь» за Белое Дело, совершённый человеком, который от природы не обладал ни крепким здоровьем, ни боевым опытом, не видел в себе никаких качеств, соответствующих званию воина или борца, не может не вызвать уважение. Марина и её благословение на путь «добровольца» сделали Сергея Белым Рыцарем и стали для него всем.

На кортике своем: Марина —
Ты начертал, встав за Отчизну.
Была я первой и единой
В твоей великолепной жизни.

Я помню ночь и лик пресветлый
В аду солдатского вагона.
Я волосы гоню по ветру,
Я в ларчике храню погоны…

Осенью 1920 г. в составе своей части Эфрон эвакуируется в Галлиполи, затем переезжает в Константинополь, оттуда – в Прагу. В 1921 году он становится студентом Пражского университета. Как и многим молодым воинам Белых армий, Сергею Яковлевичу необходимо было завершить своё образование. Но и здесь, в трудных условиях эмиграции, он остаётся верен себе. Вместо того чтобы избрать какую-нибудь более совместимую с жизнью профессию, Эфрон поступает на философский факультет, становится членом русской студенческой организации, затем — союза русских писателей и журналистов в Праге.

Марина Цветаева, оставаясь в Москве, более двух лет ничего не знала о судьбе мужа. Она считала Сергея погибшим, сама стояла на грани отчаянья из-за потери их младшей дочери Ирины, которая умерла в 1920 году. Лишь летом 1921 года общий друг Цветаевой и Эфрона И. Эренбург нашёл способ сообщить Марине, что её муж жив и находится в Константинополе. В мае 1922 года Цветаева с дочерью Ариадной отправились к нему.

Ариадна и Ирина Эфрон, 1919

В биографических исследованиях жизни Марины Цветаевой нередко фигурирует версия о том, что встреча супругов после долгой разлуки не была столь уж радостной и счастливой. Сказалось то, что за плечами «молодого ветерана» теперь лежал опыт поражения, разочарования, потери родины и привычного уклада жизни. Кроме того, Сергей вновь был недоучившимся студентом и не мог уделять много времени семье. Марина с дочкой поселились в пригороде Праги (жить в городе им было не по карману). Эфрон жил в студенческом общежитии и навещал жену лишь наездами. Когда Цветаева проезжала через Берлин, который в то время стал столицей русского издательского дела, она задержалась там более чем на месяц. По дороге к мужу у знаменитого Поэта вспыхнул и быстро отгорел весьма скандальный роман с редактором издательства «Геликон» А.Г. Вишняком. Слухи в эмиграции распространялись быстро, и супруг не мог об этом не знать.

Однако, по воспоминаниям дочери Поэта Ариадны Эфрон, несколько лет в Чехии были самым счастливым временем для их воссоединившейся семьи. Бытовые условия жизни чешской деревни, конечно, оставляли желать лучшего. Почти всё приходилось делать своими руками: пилить дрова, топить печь, носить воду из колодца, прибираться в доме…

Под влиянием Марины, С.Я. Эфрон снова начал писать. В Праге он организует Демократический союз русских студентов и становится соредактором издаваемого Союзом журнала «Своими путями», участвует в развитии евразийского движения, получившего широкое распространение среди российской эмиграции как альтернатива коммунизму. Со временем политика стала главным интересом жизни «молодого ветерана». С. Я. Эфрон примыкал к левой части евразийского движения, которая, по мере углубления раскола евразийства все лояльнее относилась к советскому строю.

В 1923 году у Цветаевой вновь возникает непродолжительный, но бурный роман, теперь уже с близким знакомым С.Я. Эфрона по Константинополю, К.Б. Родзевичем. Поэту необходимо было черпать вдохновение в окружающей природе, в окружающих людях, в текущей жизни. Сергей уже не мог ей этого дать. Время «романтического героя» прошло. Он и сам вполне осознавал своё положение, но вывести себя и Марину из заколдованного круга – превосходило его душевные силы.

В одном из писем к Максимилиану Волошину Сергей Яковлевич решился высказать всё, что накопилось в его душе:

«Марина – человек страстей. Отдаваться с головой своему урагану для неё стало необходимостью, воздухом её жизни. Кто является возбудителем этого урагана сейчас – не важно… Всё строится на самообмане… Громадная печь, для разогревания которой необходимы дрова, дрова и дрова. Ненужная зола выбрасывается, а качество дров не столь важно… Нечего говорить, что я на растопку не гожусь уже давно…»

В длинном и полном отчаянья письме-исповеди Эфрон временами предстаёт перед далёким адресатом в облике эгоистичного мальчика, который требует лишь внимания и участия к себе, обвиняет Марину в прошлых и настоящих изменах:

«В день моего отъезда (из Москвы в Новочеркасск в 1917 г. – Е.Ш.), когда я на всё смотрел «последними глазами», Марина делила время между мной и другим, которого сейчас называет со смехом дураком и негодяем…»

Временами автор письма, напротив, берёт на себя нелёгкую задачу понять, простить, принять всё, что происходило и происходит с близким ему человеком, женщиной, Поэтом:

«Марина рвётся к смерти. Жизнь давно ушла из-под её ног. Она об этом говорит непрерывно… Я одновременно и спасательный круг, и жернов на шее. Освободить от жернова нельзя, не вырвав последней соломинки, за которую она держится…»

Эфрон говорит о том, что он бы принял решение и ушёл, если бы был уверен, что Марина будет счастлива, как женщина или хотя бы найдёт в своём очередном «увлечении» близкого ей по духу человека. Но он знал Константина Родзевича гораздо лучше, чем сама Цветаева. В отличие от неё, у Эфрона не было никаких иллюзий на его счёт. Поэтому, предлагая супруге развод, Сергей, как и раньше, не предпринял реальных шагов для окончательного разрыва. Он вновь предоставил Марине, как любящей матери, не столько право, сколько обязанность решить всё за него. И Цветаева решила.

Георгий Эфрон

В феврале 1925 года она родила себе другого, более любимого сына – Георгия, которого в семье называли Мур. Цветаева растворилась в любви к обожаемому ребёнку и своём творчестве. Эфрону, у которого не было спасательного круга стихотворства, как и чёткой уверенности в том, что он тоже стал родителем, пришлось выживать в одиночку.

В 1926 году семья перебралась из Чехии в Париж. Сергей Яковлевич так и не приобрёл никакой необходимой профессии. Ради заработка он поступает рабочим на один из заводов «Рено». Одновременно работает соредактором парижского журнала «Вёрсты». В 1927 году Эфрон снялся во французском фильме «Мадонна спальных вагонов» (режиссёры Марко де Гастин и Морис Глэз), где сыграл роль заключенного-смертника в батумской тюрьме. Эти 12 секунд на экране, можно сказать, предвосхитили его собственную дальнейшую судьбу.

В 30-е годы Сергей Яковлевич начал работать в «Союзе возвращения на родину», а также сотрудничать с советскими спецслужбами. С 1931 г. он являлся сотрудником Иностранного отдела ОГПУ в Париже. Использовался как групповод и наводчик-вербовщик, лично завербовал 24 человека из числа парижских эмигрантов. С 29 мая 1933 года - член эмигрантской масонской ложи «Гамаюн». 22 января 1934 возведён во 2-ю степень, а 29 ноября 1934 - в 3-ю степень.

До сих пор остаётся открытым вопрос: знала ли Марина Цветаева о том, что её Белый Рыцарь и герой Перекопа – советский агент? Скорее всего, она догадывалась об этом, но боялась признаться в своих тяжких подозрениях даже самой себе.

Сергей, которого она всю жизнь «лепила» и вела по жизни, вдруг изменил ей. Он изменил не с женщиной, не с «телом» (такую измену Марина простила бы легко). Он изменил самому дорогому, что она любила в нём: стал «идейным» и духовным предателем всего, что было дорого им обоим. Всего, что связывало их долгие годы.

Психологический надлом, который сопровождал дальнейшие отношения Цветаевой с мужем, сглаживался только творческой самоотдачей. Возможно, Марина, смирившись с неизбежностью, просто прятала голову в песок: в конце концов, какое дело Поэту, небожителю и собеседнику Муз до грязных политических интриг?

Но интриги коснулись самого дорогого. Настоящая гражданская война разразилась в рамках семьи Цветаевой-Эфрона уже в начале 30-ых годов. Марина Ивановна в полной мере вкусила «прелестей» жизни при большевиках. Евразийских взглядов мужа она никогда не разделяла, а к его политической деятельности и идеям «возвращенчества» относилась весьма скептически. Много лет Цветаева безуспешно пыталась противодействовать попыткам Сергея Эфрона затянуть в политику их детей. Отец – опытный вербовщик – очень быстро привлёк на свою сторону Ариадну, которая во многом сочувствовала его взглядам. Молодая девушка искренне хотела вернуться на родину, где, казалось, перед ней могли открыться большие перспективы. Цветаевой удалось отстоять только Мура.

В 1937 году агент С.Я. Эфрон, вместе с генералом Скоблиным, тоже агентом НКВД и бывшим «первопоходником» Белого движения, был замешан в похищении председателя РОВС (Русского Общевоинского Союза) генерала Е.К. Миллера.

Согласно одной из версий, Сергей Яковлевич Эфрон также был причастен к убийству Игнатия Рейса (Порецкого) – советского разведчика, который отказался вернуться в СССР. В октябре 1937 года «провалившегося» агента Эфрона вывезли в Гавр, откуда пароходом — в Ленинград. Вслед за ним была вывезена в СССР и его семья.

Ариадна Эфрон уехала чуть раньше и добровольно, а у Марины Ивановны и Мура, которые в любой момент могли стать жертвами как НКВД, так и белоэмигрантского «активизма», не оставалось другого выхода. Конечно, Цветаева могла бы обратиться к французским властям и попросить их помощи, но надеяться на что-то реальное не приходилось. Эмигрантское сообщество с радостью приняло бы обратно автора «Лебединого Стана» и «Перекопа», но никогда не простило бы жену советского шпиона и предателя. Отречься от человека, который попал в беду, для Цветаевой было немыслимо. В 1938 году Марина Ивановна приняла решение следовать за мужем.

По возвращении в Советский Союз Эфрону и его семье предоставили государственную дачу НКВД в подмосковном Болшево. Вскоре после возвращения была арестована дочь Сергея Яковлевича Ариадна. Она десять лет провела в тюрьме и колымских лагерях, была реабилитирована лишь в 1955 году.

Самого Эфрона арестовали 10 ноября 1939 года. Он был осужден Военной Коллегией Верховного Суда СССР 6 августа 1941 года по ст. 58-1-а УК, приговорён к высшей мере наказания. Был расстрелян в августе 1941 года.

31 августа 1941 года в Елабуге свела счёты с жизнью Марина Цветаева – великий русский национальный Поэт.

Её сын Георгий Сергеевич Эфрон (Мур) погиб во время Великой Отечественной войны.

С.Я. Эфрон, безусловно, сыграл роковую роль в судьбе Марины Цветаевой, а также и в судьбе всей своей семьи. Белый Рыцарь навсегда слетел с высокого пъедестала, возведённого ему гениальными стихами Великого Поэта. От добровольца и «первопоходника», как от предателя Белого Дела, открестились все вчерашние соратники. Советские спецслужбы наградили своего агента репрессиями и расстрелом.

Пожалуй, только Цветаева и могла по-настоящему понять, что двигало её Белым Лебедем, когда он, оторвавшись от неё, примерил на себя чужую, так ненужную ему роль агента ОГПУ-НКВД. Она знала, что Сергей Яковлевич, её Серёжа никогда и ничего не делал во зло, что он отнюдь не был слабым, запутавшимся человеком, как это сегодня пытаются объяснить многие историки Белого движения и биографы М. Цветаевой.

Сергей Яковлевич, как и многие эмигранты, очень хотел вернуться на родину. Он хотел быть вновь полезным своей стране, мечтал реализовать свой духовный и интеллектуальный потенциал, изменить к лучшему жизнь своих подрастающих детей и, может быть, вернуть себе главное, что было в его жизни — Марину. И последнее, вопреки всему, ему удалось.

В 1941 году, в тридцатилетие их первого знакомства, Цветаева буквально прокричит Сергею в вечность своё стихотворение 1920 года:

Писала я на аспидной доске,
И на листочках вееров поблеклых,
И на речном, и на морском песке,
Коньками по льду, и кольцом на стеклах,
И на стволах, которым сотни зим,
И, наконец, - чтоб всем было известно! –
Что ты любим! любим! любим! любим! –
Расписывалась - радугой небесной.
Как я хотела, чтобы каждый цвел
В веках со мной! под пальцами моими!
И как потом, склонивши лоб на стол,
Крест-накрест перечеркивала - имя...
Но ты, в руке продажного писца
Зажатое! ты, что мне сердце жалишь!
Непроданное мной! внутри кольца!
Ты - уцелеешь на скрижалях.

Она пережила Эфрона лишь на несколько дней. Любящему сердцу не нужно извещения о том, что его часть мертва. Оно перестаёт биться и умирает…

По другим данным,С.Я.Эфрон был расстрелян в Москве во время "октябрьской паники" 1941 года. Точная дата его гибели неизвестна.

Елена Широкова

Письмо С.Я. Эфрона М. Волошину цитируется по книге: Швейцер В.А. Быт и бытие Марины Цветаевой. М., 2002, С.287-288


Идея, дизайн и движок сайта: Вадим Третьяков
Исторический консультант и литературный редактор: Елена Широкова
2006-2019

полная версия сайта