29 сентября 1922 года (102 года назад) ушел в плавание «Философский пароход»

Пароход «Oberbürgermeister Haken»

«Мы этих людей выслали потому, что расстрелять
их не было повода, а терпеть было невозможно»

Л.Д. Троцкий

Философский пароход

Осенью 1922 г. из советской России было выслано около двухсот неугодных власти интеллектуалов: в их число входили инженеры, экономисты, врачи, писатели, журналисты, юристы, философы, преподаватели... На двух пароходах тогда уместились почти все русские философы. 29 сентября на борту парохода "Обербургомистр Хакен" уплыли в Германию Н. А. Бердяев, С. Л. Франк, И. А. Ильин, С. Е. Трубецкой, Б. П. Вышеславцев, М. А. Осоргин и многие другие.

Через полтора месяца пароход "Пруссия" увез Н. О. Лосского, Л. П. Карсавина, И. И. Лапшина, А. А. Кизеветтера. Еще раньше в Ригу были депортированы философы П. А. Сорокин и Ф. А. Степун, а историк А.В. Флоровский - в Константинополь. В начале 1923 г. за рубеж был выслан известный философ и религиозный деятель С. Н. Булгаков.

Н.А. Бердяев

Акция принудительной высылки лучшей части отечественной интеллигенции ознаменовала не столько начало политических репрессий, сколько раскол внутри русской культуры. С момента, как пароход «Пруссия» отправился в свой исторический рейс, русская мысль перестала быть единым феноменом, культурным событием, - она трагически разделилась на Русское Зарубежье и Россию Советскую. Поразительно точно описал ситуацию Н. О. Лосский: "...Германия - все же не Сибирь, но как же чудовищно трудно было оторваться от корней, от самой своей сути, которая умещалась в одном коротком слове - Россия". Те же, кто остался, кто не был предан своей страной, предвидели ужасные последствия высылки: "Страна, лишившись своей интеллигенции, двигается вспять", - писал Максим Горький, - "без творцов русской науки и культуры нельзя жить, как нельзя жить без души".

Спустя много лет это драматическое событие получило символическое название "философские пароходы". Тем самым авторы данного термина хотели подчеркнуть огромный вклад, который внесли высланные философы в воспитание нового поколения русской эмиграции, в мировую и отечественную философскую мысль. Размышляя о феномене "философского парохода" стоит обратить внимание на характерную деталь в судьбе "изгнанников идеи": "..в отличие от писателей, известность которых фактически не выходила за круг эмиграции, работы русских философов получили в Западной Европе широкое распространение. Их знали не только в русских кварталах Берлина и Парижа - они сделались величинами мирового масштаба, а русская философская мысль благодаря их трудам стала частью философской культуры человечества".

И.А. Ильин

Сегодня известно множество причин высылки русской интеллигенции из страны: это и выход русского варианта книги О. Шпенглера "Закат Европы", изданной философами Н. А. Бердяевым, Ф. А. Степуном и С. Л. Франком, и критические отзывы о советской власти и экономической модели в журнале "Экономист", издававшемся в Петрограде, и выступления профессуры против большевистских реформ высшей школы в 1921 г., и много другое. Однако настоящей причиной, как писал И.А. Бунин в "Окаянных днях", были не события, а время... По мере перехода к НЭПу В. И. Ленин и его окружение оказались перед дилеммой: сопроводить определенную свободу в сфере экономики политической либерализацией, определенным ограничением своей власти или для ее сохранения в будущем пойти по пути высылок, репрессий по отношению к политическим оппонентам и потенциальным конкурентам. Большевистским правительством был выбран второй вариант. В 1921 - 1922 гг. обычным делом стали аресты, высылки, расстрелы, которые выносились революционными трибуналами и коснулись всех политических противников РКП(б) - меньшевиков, эсеров, кадетов, священнослужителей.

В русле этой тактики уничтожения политической и идеологической оппозиции к лету 1922 г. было принято решение организовать высылку за границу представителей «антисоветской интеллигенции», тех, кто скептически относился к эксперименту большевиков, выступал публично против их идей, кто до октября 1917 г. был активным сторонником демократических идей и не собирался от них отказываться. Они работали в вузах, в издательствах, в журналах, в различных государственных учреждениях, в кооперации, то есть, в целом оказывали влияние на интеллектуальное развитие страны. "Политиканствующие ученые-профессора» обвинялись в том, что «на каждом шагу оказывали упорное сопротивление советской власти, упорно, злобно и последовательно старались дискредитировать все начинания советской власти, подвергая их якобы научной критике".

А.А. Кизеветтер

"Операция" против инакомыслящих представляла собой не одномоментное действие, а серию последовательных акций. Можно выделить следующие ее основные этапы: аресты и административные ссылки врачей, репрессии вузовской профессуры и профилактические мероприятия в отношении буржуазного студенчества. В этот же период проходили аресты руководителей политических партий, оппозиционных большевикам.

Идею высылки представителей оппозиции за границу выдвинул В. И.Ленин. «Почти все [философы] - законнейшие кандидаты на высылку за границу, явные контрреволюционеры», - писал он Л. Д. Троцкому. Из директив В. И. Ленина: "Продолжать неуклонно высылку активной антисоветской интеллигенции за границу. Тщательно составить списки. На каждого интеллигента должно быть дело...". Существовало несколько параллельно разрабатывавшихся списков: московский, петроградский, украинский. На высылаемых заготавливались характеристики. Их основу составлял компрометирующий материал, которым располагали органы политической полиции. Всех философов высылали по статье № 75 Уголовного Кодекса: "контрреволюционная деятельность".

Аресты, процесс и сама высылка напоминали фарс. Вот, что вспоминает философ и публицист М. А. Осоргин: "...все эти следователи были малограмотны, самоуверенны и ни о ком из нас не имели никакого представления... в одной бумажке оказалось изложение нашей вины: «нежелание примириться и работать с советской властью".

Н.О. Лосский

И далее о том, как проходила высылка: "Это тянулось больше месяца. Всесильное ГПУ оказалось бессильным помочь нашему добровольному выезду за пределы Родины. Германия отказала в вынужденных визах, но обещала немедленно предоставить их по нашей личной просьбе. И вот нам, высылаемым, было предложено сорганизовать деловую группу с председателем, канцелярией, делегатами. Собирались, заседали, обсуждали, действовали. Меняли в банке рубли на иностранную валюту, заготовляли красные паспорта для высылаемых и сопровождающих их родных. Среди нас были люди со старыми связями в деловом мире, только они могли добиться отдельного вагона в Петербурге. В Петербурге сняли отель, кое-как успели заарендовать все классные места на уходящем в Штетин немецком пароходе. Все это было очень сложно, и советская машина по тем временам не была приспособлена к таким предприятиям. Боясь, что всю эту сложность заменят простой нашей ликвидацией, мы торопились и ждали дня отъезда; а пока приходилось как-то жить, добывать съестные припасы, продавать свое имущество, чтобы было с чем приехать в Германию. Многие хлопотали, чтобы их оставили в РСФСР, но добились этого только единицы... Люди разрушали свой быт, прощались со своими библиотеками, со всем, что долгие годы служило им для работы, без чего как-то и не мыслилось продолжение умственной деятельности, с кругом близких и единомышленников, с Россией. Для многих отъезд был настоящей трагедией,- никакая Европа их манить к себе не могла; вся их жизнь и работа были связаны с Россией связью единственной и нерушимой отдельно от цели существования".

Л.П. Карсавин

В "Правде" публикуется сообщение о высылке, в котором указывается, что наиболее активные «контрреволюционные элементы» из среды профессуры, врачей, агрономов, литераторов, высылаются частью в Северные губернии России, частью за границу. Среди высылаемых почти нет крупных научных имен.

Что касается судьбы высланных, то она удивительна: оторванные от родины, лишенные привычного культурного контекста, помещенные в чуждую среду отечественные философы и мыслители не растворились в потоках эмиграции, а наоборот преподнесли Европе совершенно неизвестную интеллектуальную Россию.

Изгнание выдающихся представителей русской культуры и науки, - безусловно, трагической эпизод истории России XX в. Между тем, анализ с позиций сегодняшнего дня, как это и ни странно, показывает не только негативные стороны этого события. Благодаря высылке остались в живых выдающиеся ученые, которые внесли существенный вклад в развитие мировой науки, техники и искусства. Примерно такой же точки зрения придерживаются и некоторые историки Русского Зарубежья: "Благодаря Ленину, Зарубежная Россия получила когорту блестящих ученых и интеллектуалов, чья деятельность призвана была заложить основы культуры русской эмиграции".

П.А. Сорокин

Высылка за границу была решением радикальным, но, по сравнению со смертными приговорами, выносимыми на публичных процессах, мерой достаточно "гуманной". К тому же советское правительство не могло рискнуть в 1922 г. расстрелять сто или двести виднейших представителей русской интеллигенции.

Многие изгнанники, находясь за границей, вошли в число выдающихся ученых XX века: Питирим Сорокин стал «отцом» американской социологии, Николай Бердяев оказал существенное влияние на умы всей думающей Европы, основал Религиозно-Философскую академию, публикует журнал «Путь» , С. Н. Булгаков возглавлял Православный Богословский Институт в Париже, Л. П. Карсавин организует Русский научный институт, Н. О. Лосский создает в эмиграции выдающие труды по этике и теории познания, повлиявшие на развитие многих философских школ.

"Философский пароход" стал знаковым явлением для российской истории мысли. Сегодня многие требуют дать однозначный ответ: отрицательное ли это событие с точки зрения культуры или положительное с точки зрения судьбы высланных. А есть ли необходимость выносить вердикт? "Философский пароход" - факт нашей истории, его, разумеется, нельзя игнорировать при том, что идеологизация его неизбежна. Существенно здесь то, что мысль, свободная мысль, была сохранена, и диалог с ней продолжается до сих пор.

Гусев Д.А.

Аспирант факультета философии и политологии СПбГУ

Санкт-Петербургское Философское Общество

Памятная плита на набережной Шмидта, Санкт-Петербург